27 марта 2005
Из глубины ушедших лет,
Еще вернее, чем когда-то,-
Чем звонче музыка побед,
Тем горше каждая утрата,
Еще вернее, чем когда-то,
Из глубины ушедших лет…
Как бы мне хотелось написать: «Мой прадед Макаров Иван Васильевич был призван 2 июля 1941 года, провоевал всю войну, дошел до Берлина, вернулся домой живым и невредимым, воспитал и выучил своих троих детей, дождался внуков и правнуков, и сейчас мы все ходим на его могилу».
К сожалению, правда, только то, что он ушел в армию в первые дни войны. Детей воспитала и выучила прабабушка Вера Алексеевна, она же дождалась внуков и правнуков, и могила ее всегда в порядке. А прадед пропал без вести 15 октября 1941 года и где похоронен – неизвестно.
Б.Окуджава
Осень 1941 года – самое тяжелое время, когда судьба нашей страны висела на волоске. С одной стороны, вера в Победу была непоколебимой, с другой – немецкой армией было захвачено огромное пространство, нашей регулярной армии почти не существовало, на фронт отправлялись все новые дивизии вчерашних школьников и резервистов, плохо обученных и вооруженных – бывало, что в бой шли с одной винтовкой на двоих, в надежде захватить оружие у врага. А стрелковые дивизии (в стрелковой и воевал прадед) вообще были беззащитны перед танками. Только позднее в их состав включались танки, а тогда их просто давили гусеницами.
Сначала красноармеец Макаров проходил обучение в селе Малая Пурга в Удмуртии. Оттуда и пришло его единственное письмо. Его привезла моя бабушка Валентина Ивановна от своей сестры Анны Ивановны, в семье которой оно хранилось. Впервые держал я в руках пожелтевший от времени настоящий военный треугольник. Листок в клеточку сгибался наискосок, затем еще раз, оставшаяся внизу полоска загибалась вовнутрь. На ней сохранились следы клея. Треугольный штамп «Красноармейское письмо бесплатно» и круглый «М.Пурга, 10.9.41». Адресовано в починок Черновский Актыгашевского сельсовета Шурминского района Кировской области.
Письмо написано карандашом, уже стершимся. Представляю, сколько раз читали его в семье. Письмо краткое, но, сколько можно прочесть за его строками!
«Письмо на родину.
Добрый день, любезная Вера Алексеевна. Шлю я вам свой горячий привет и желаю всего хорошего в делах ваших. Еще шлю свой сердечный привет своим дорогим и милым деткам Нюре, Вале и дорогому сынку Коле и желаю вам хорошего в жизни вашей».
Знал Иван Васильевич, как трудно будет его семье в любом случае, и на всю жизнь осталось его самое большое желание, чтобы было хорошо его дорогим родным.
«Сейчас сообщаю о себе. В настоящий момент жив, здоров, ходим учиться. Обмундирование еще не получили, ходим в своей одежде. Когда дадут, неизвестно. Народу здесь пригнали очень много. Но, наверное, будут куда-нибудь отправлять, потому что из-за квартир очень плохо».
Представляется это село Малая Пурга с огромным количеством мужиков, еще в своей гражданской одежде. Среди них мелькают зеленые формы командиров. И дома, и сеновалы, и сараи забиты «рядовыми необученными», спят вповалку, стоят в очереди к полевым кухням. И среди них мой прадед – 37-летний, высокий, красивый, сильный. Бабушка считала его идеальным человеком. Был он умным, спокойным – ни разу он не закричал на своих детей и тем более не шлепнул, очень уважаемым. Несмотря на небольшое образование, он работал и председателем колхоза, и председателем сельсовета. Рядом с ним было хорошо всем – и семье, и односельчанам.
Далее идет адрес. Вот и все письмо. Жить Ивану Васильевичу оставалось месяц и пять дней.
Где и как оборвалась его жизнь – выяснить, скорее всего, невозможно. Уже несколько лет мы стараемся это сделать. Как-то в Центральном музее Великой Отечественной войны на Поклонной горе в Москве мы увидели неприметную боковую дверь. Там оказался компьютерный центр, где мы смогли узнать, что воевал прадед в 924 стрелковом полку 252 стрелковой дивизии на харьковском направлении. Кстати, призванных из Кировской области Макаровых Иванов Васильевичей было шестеро, двое 1904 года рождения.
Запросы в архивы, общественные организации, ассоциацию «Возвращение» ничего не дали – «По всем учетам не значится». Конечно, это понятно, что при отступлении все документы уничтожались. И еще был ряд причин.
В 2003 году я участвовал во Всероссийском сборе поисковиков в ВДЦ «Орленок». Поисковики рассказали мне, как бывает досадно, когда вскрывается могила, не тронутая «черными копателями», все в сохранности – оружие, «смертные медальоны». Но радоваться нечему – медальоны пусты. Особенно в первое время их не заполняли – считалось плохой приметой.
«Пропал без вести» - это значит, что после боя солдат не встал в строй и не был обнаружен среди погибших. Это – вечная мука его семье. Если получена похоронка – «Пал смертью храбрых», да еще известно место захоронения – это тоже счастье. Человек оплакан, о нем осталась светлая память, можно поклониться его праху. А родные пропавшего без вести ждут его всю жизнь. Слушают легенды, что тот, другой вернулся через год, через пять лет, через десять – потерял память, а потом все вспомнил. Или без рук, без ног мается в доме инвалидов, не захотев обременять семью. Надеются всегда.
А бывает, что окружающие смотрят косо – уж, не в плен ли сдался, не предатель ли? И никогда не придет никакой однополчанин, не расскажет о последних минутах. Как умер? В эшелон или грузовик попала бомба, умер от пули, раздавлен танком, лежал, истекая кровью, в болотах? Легкой и быстрой была смерть или долгой и мучительной? Никогда не узнать тайны
А может быть, он совершил подвиг, но об этом никому не известно. И дети его – дети «пропавшего без вести», а не дети «павшего смертью храбрых». А это две большие разницы.
Правда, никто никогда в деревне не косился, никому и в голову не приходило, что их председатель может стать предателем.
Бабушка, бывая в Москве, всегда ходит в Александровский сад, на могилу Неизвестного солдата. Так делают тысячи родственников пропавших без вести. Каждый думает, что Неизвестный солдат все равно ведь кому-то родной, почему не им? Прадед вполне подошел бы по всем качествам к образцовому и типичному русскому солдату. Он разделил судьбу миллионов.
Говорят, когда гибнет один человек – это трагедия. Когда гибнут миллионы – это статистика. Нет, это не статистика, а миллионы трагедий, к которым родственники никогда не привыкнут, просто они не кричат об этом.
Владислав Эннс, 10 «Б» класс, шк. № 13
Еще вернее, чем когда-то,-
Чем звонче музыка побед,
Тем горше каждая утрата,
Еще вернее, чем когда-то,
Из глубины ушедших лет…
Как бы мне хотелось написать: «Мой прадед Макаров Иван Васильевич был призван 2 июля 1941 года, провоевал всю войну, дошел до Берлина, вернулся домой живым и невредимым, воспитал и выучил своих троих детей, дождался внуков и правнуков, и сейчас мы все ходим на его могилу».
К сожалению, правда, только то, что он ушел в армию в первые дни войны. Детей воспитала и выучила прабабушка Вера Алексеевна, она же дождалась внуков и правнуков, и могила ее всегда в порядке. А прадед пропал без вести 15 октября 1941 года и где похоронен – неизвестно.
Б.Окуджава
Осень 1941 года – самое тяжелое время, когда судьба нашей страны висела на волоске. С одной стороны, вера в Победу была непоколебимой, с другой – немецкой армией было захвачено огромное пространство, нашей регулярной армии почти не существовало, на фронт отправлялись все новые дивизии вчерашних школьников и резервистов, плохо обученных и вооруженных – бывало, что в бой шли с одной винтовкой на двоих, в надежде захватить оружие у врага. А стрелковые дивизии (в стрелковой и воевал прадед) вообще были беззащитны перед танками. Только позднее в их состав включались танки, а тогда их просто давили гусеницами.
Сначала красноармеец Макаров проходил обучение в селе Малая Пурга в Удмуртии. Оттуда и пришло его единственное письмо. Его привезла моя бабушка Валентина Ивановна от своей сестры Анны Ивановны, в семье которой оно хранилось. Впервые держал я в руках пожелтевший от времени настоящий военный треугольник. Листок в клеточку сгибался наискосок, затем еще раз, оставшаяся внизу полоска загибалась вовнутрь. На ней сохранились следы клея. Треугольный штамп «Красноармейское письмо бесплатно» и круглый «М.Пурга, 10.9.41». Адресовано в починок Черновский Актыгашевского сельсовета Шурминского района Кировской области.
Письмо написано карандашом, уже стершимся. Представляю, сколько раз читали его в семье. Письмо краткое, но, сколько можно прочесть за его строками!
«Письмо на родину.
Добрый день, любезная Вера Алексеевна. Шлю я вам свой горячий привет и желаю всего хорошего в делах ваших. Еще шлю свой сердечный привет своим дорогим и милым деткам Нюре, Вале и дорогому сынку Коле и желаю вам хорошего в жизни вашей».
Знал Иван Васильевич, как трудно будет его семье в любом случае, и на всю жизнь осталось его самое большое желание, чтобы было хорошо его дорогим родным.
«Сейчас сообщаю о себе. В настоящий момент жив, здоров, ходим учиться. Обмундирование еще не получили, ходим в своей одежде. Когда дадут, неизвестно. Народу здесь пригнали очень много. Но, наверное, будут куда-нибудь отправлять, потому что из-за квартир очень плохо».
Представляется это село Малая Пурга с огромным количеством мужиков, еще в своей гражданской одежде. Среди них мелькают зеленые формы командиров. И дома, и сеновалы, и сараи забиты «рядовыми необученными», спят вповалку, стоят в очереди к полевым кухням. И среди них мой прадед – 37-летний, высокий, красивый, сильный. Бабушка считала его идеальным человеком. Был он умным, спокойным – ни разу он не закричал на своих детей и тем более не шлепнул, очень уважаемым. Несмотря на небольшое образование, он работал и председателем колхоза, и председателем сельсовета. Рядом с ним было хорошо всем – и семье, и односельчанам.
Далее идет адрес. Вот и все письмо. Жить Ивану Васильевичу оставалось месяц и пять дней.
Где и как оборвалась его жизнь – выяснить, скорее всего, невозможно. Уже несколько лет мы стараемся это сделать. Как-то в Центральном музее Великой Отечественной войны на Поклонной горе в Москве мы увидели неприметную боковую дверь. Там оказался компьютерный центр, где мы смогли узнать, что воевал прадед в 924 стрелковом полку 252 стрелковой дивизии на харьковском направлении. Кстати, призванных из Кировской области Макаровых Иванов Васильевичей было шестеро, двое 1904 года рождения.
Запросы в архивы, общественные организации, ассоциацию «Возвращение» ничего не дали – «По всем учетам не значится». Конечно, это понятно, что при отступлении все документы уничтожались. И еще был ряд причин.
В 2003 году я участвовал во Всероссийском сборе поисковиков в ВДЦ «Орленок». Поисковики рассказали мне, как бывает досадно, когда вскрывается могила, не тронутая «черными копателями», все в сохранности – оружие, «смертные медальоны». Но радоваться нечему – медальоны пусты. Особенно в первое время их не заполняли – считалось плохой приметой.
«Пропал без вести» - это значит, что после боя солдат не встал в строй и не был обнаружен среди погибших. Это – вечная мука его семье. Если получена похоронка – «Пал смертью храбрых», да еще известно место захоронения – это тоже счастье. Человек оплакан, о нем осталась светлая память, можно поклониться его праху. А родные пропавшего без вести ждут его всю жизнь. Слушают легенды, что тот, другой вернулся через год, через пять лет, через десять – потерял память, а потом все вспомнил. Или без рук, без ног мается в доме инвалидов, не захотев обременять семью. Надеются всегда.
А бывает, что окружающие смотрят косо – уж, не в плен ли сдался, не предатель ли? И никогда не придет никакой однополчанин, не расскажет о последних минутах. Как умер? В эшелон или грузовик попала бомба, умер от пули, раздавлен танком, лежал, истекая кровью, в болотах? Легкой и быстрой была смерть или долгой и мучительной? Никогда не узнать тайны
А может быть, он совершил подвиг, но об этом никому не известно. И дети его – дети «пропавшего без вести», а не дети «павшего смертью храбрых». А это две большие разницы.
Правда, никто никогда в деревне не косился, никому и в голову не приходило, что их председатель может стать предателем.
Бабушка, бывая в Москве, всегда ходит в Александровский сад, на могилу Неизвестного солдата. Так делают тысячи родственников пропавших без вести. Каждый думает, что Неизвестный солдат все равно ведь кому-то родной, почему не им? Прадед вполне подошел бы по всем качествам к образцовому и типичному русскому солдату. Он разделил судьбу миллионов.
Говорят, когда гибнет один человек – это трагедия. Когда гибнут миллионы – это статистика. Нет, это не статистика, а миллионы трагедий, к которым родственники никогда не привыкнут, просто они не кричат об этом.
Владислав Эннс, 10 «Б» класс, шк. № 13
Культурное наследие 