17 декабря 2021
Эпидемии всегда влияют на облик городов и становятся двигателем их изменений. Пандемия коронавируса не будет исключением, и первые перемены мы уже можем наблюдать в отдельных частях мира. Архитектурный критик и автор телеграм-канала less is a bore Константин Бударин, выступая на Ted Talks, показал наглядные примеры того, как болезни прошлого влияли на архитектуру, и рассказал, как COVID-19 уже изменил нашу повседневную жизнь. Текст его выступления 66.RU публикует от первого лица.
Ковид внес новый нерв в рассуждения о нашем будущем: вдруг оказалось, что в нем не все так радужно. С профессиональной точки зрения меня волновало то, как коронавирус повлияет на наши города, изменится ли наше жилище и вообще, есть ли между тем, как устроены города, и пандемиями какая-то связь.
COVID-19 принес на экраны моих устройств подобные изображения (картинка ниже). Их смысл можно свести к следующему: кажется, из-за пандемии нам придется рассесться в «круги» и как-то реорганизовать то пространство, которое мы привыкли считать пространством нашей жизни.
Но на самом деле пандемия — это не то чтобы эксклюзивная штука. И если мы не можем точно предсказать, какие изменения нам принесет коронавирус, мы можем посмотреть на то, как пандемии прошлого влияли на города и жизнь людей.
Туберкулез принес в города солнце и зелень
Туберкулез — это болезнь, от которой люди чаще всего умирали в крупных поселениях во второй половине XIX — начале ХХ века. Поэтому можно разобрать на его примере, как он изменил города.
В городе начала ХХ века, если вам повезло и вы достаточно богаты, то вы могли жить в просторных домах. Если вам повезло меньше, то вы жили, примерно, как на фото ниже. Дело в том, что в начале ХХ века в большие города приходили заводы, а вместе с ними — новые жители. Но этим людям было негде жить. Поэтому многим из них приходилось ютиться в маленьких, темных, сырых пространствах. Нередко люди здесь могли заболеть туберкулезом.
Считалось, что туберкулез — это заболевание среды. То есть он появлялся в затхлых местах, темных переулках и пространствах, где не хватает солнца, где сыро, грязно и постоянно скапливаются люди. Поэтому способ излечения также мыслился через среду. Казалось, что если здание вынести за пределы города, окружить его солнцем и природой, сделать его чистым, белым, буквально больничным, то в такой среде зараза в некотором роде отступит. Эта же мысль перекочевала в архитектуру ХХ века.
Эпидемия — инструмент продвижения идей сообщества
Но на самом деле все не так однозначно. Роберт Кох открыл бактерию, вызывающую туберкулез (палочку Коха), еще в конце XIX века. Соответственно, люди уже тогда знали, что заболевание связано не с «плохими» местами, а с вполне конкретной бактерией.
Но вопрос в другом. Несмотря на то, что люди знали о том, что вызывает туберкулез, конкретного и научно доказанного решения, как с ним бороться, у них не было. Оно появилось несколько позднее — только когда в 1928 году Александр Флеминг открыл пенициллин.
С момента открытия палочки Коха до создания пенициллина людям нужно было как-то жить и делать какие-то шаги по борьбе с болезнью. Поэтому архитекторы понимали, что хоть их представления о «хороших» и «плохих» местах не очень точны, но это убеждение было основой, позволяющей вносить положительные изменения.
Однако дело совсем не только в туберкулезе. Идея того, что идеальная среда — это некое сбалансированное сообщество людей, живущих в окружении природы, укоренилась и до всякого городского бума и тем более до туберкулеза. Исходя из этой идеи, например, появлялись города-сады в окрестностях Лондона и лицеи, где по определению существовало какое-то содружество, которое жило в окружении природы.
Поэтому можно прийти к выводу, что, кажется, происходившие революционные изменения дизайна были не столько решением проблемы с болезнью, сколько обусловлены давно сформировавшимися в обществе представлениями об идеальной среде. А благодаря кризисной ситуации, которой становится любая эпидемия, можно было представить эти идеи в виде строгого аргумента для защиты людей.
Коронавирус уже изменил наши города
Коронавирус уже повлиял на нашу жизнь.
Например, во время локдауна в Париже люди стали больше ездить на велосипедах, в городе появились временные велодорожки. Но когда локдаун сняли, власти Парижа решили их оставить, аргументируя это тем, что они помогают бороться с коронавирусом: меньше людей в транспорте — меньше возможности заразиться.
Можно посмотреть на эту ситуацию под другим углом. Совершенно очевидно, что об этих велодорожках говорилось уже много-много лет и сообщество урбанистов было внутренне убеждено в правильности этого решения. Поэтому эпидемия здесь стала лишь стимулом для ускорения принятия этой идеи большей частью сообщества.
Еще урбанисты не любят торговые центры. Когда пришел ковид, мы увидели много предложений и идей об их закрытии — ведь это огромный источник заражения.
Диджитализацию тоже можно запросто объявить защитником от коронавируса. За последние полтора года мы привыкли к тому, что все диджитальное лучше аналогового, и по этой причине диджитальные решения будут развиваться быстрее.
Так, часть россиян уже заявила, что готова лишиться 20% своей зарплаты, чтобы просто оставаться работать на удаленке. Благодаря такому переходу мы еще и поддерживаем интересы работодателей, которым не придется платить эти деньги сотрудникам и они смогут вкладывать больше в развитие бизнеса.
Также к уже произошедшим изменениям мы можем отнести доставку еды, товаров и всего остального прямо до двери — на самом деле мы все этого очень ждали и до коронавируса.
Владислава Ямщикова
Ковид внес новый нерв в рассуждения о нашем будущем: вдруг оказалось, что в нем не все так радужно. С профессиональной точки зрения меня волновало то, как коронавирус повлияет на наши города, изменится ли наше жилище и вообще, есть ли между тем, как устроены города, и пандемиями какая-то связь.
COVID-19 принес на экраны моих устройств подобные изображения (картинка ниже). Их смысл можно свести к следующему: кажется, из-за пандемии нам придется рассесться в «круги» и как-то реорганизовать то пространство, которое мы привыкли считать пространством нашей жизни.
Но на самом деле пандемия — это не то чтобы эксклюзивная штука. И если мы не можем точно предсказать, какие изменения нам принесет коронавирус, мы можем посмотреть на то, как пандемии прошлого влияли на города и жизнь людей.
Туберкулез принес в города солнце и зелень
Туберкулез — это болезнь, от которой люди чаще всего умирали в крупных поселениях во второй половине XIX — начале ХХ века. Поэтому можно разобрать на его примере, как он изменил города.
В городе начала ХХ века, если вам повезло и вы достаточно богаты, то вы могли жить в просторных домах. Если вам повезло меньше, то вы жили, примерно, как на фото ниже. Дело в том, что в начале ХХ века в большие города приходили заводы, а вместе с ними — новые жители. Но этим людям было негде жить. Поэтому многим из них приходилось ютиться в маленьких, темных, сырых пространствах. Нередко люди здесь могли заболеть туберкулезом.
Считалось, что туберкулез — это заболевание среды. То есть он появлялся в затхлых местах, темных переулках и пространствах, где не хватает солнца, где сыро, грязно и постоянно скапливаются люди. Поэтому способ излечения также мыслился через среду. Казалось, что если здание вынести за пределы города, окружить его солнцем и природой, сделать его чистым, белым, буквально больничным, то в такой среде зараза в некотором роде отступит. Эта же мысль перекочевала в архитектуру ХХ века.
Эпидемия — инструмент продвижения идей сообщества
Но на самом деле все не так однозначно. Роберт Кох открыл бактерию, вызывающую туберкулез (палочку Коха), еще в конце XIX века. Соответственно, люди уже тогда знали, что заболевание связано не с «плохими» местами, а с вполне конкретной бактерией.
Но вопрос в другом. Несмотря на то, что люди знали о том, что вызывает туберкулез, конкретного и научно доказанного решения, как с ним бороться, у них не было. Оно появилось несколько позднее — только когда в 1928 году Александр Флеминг открыл пенициллин.
С момента открытия палочки Коха до создания пенициллина людям нужно было как-то жить и делать какие-то шаги по борьбе с болезнью. Поэтому архитекторы понимали, что хоть их представления о «хороших» и «плохих» местах не очень точны, но это убеждение было основой, позволяющей вносить положительные изменения.
Однако дело совсем не только в туберкулезе. Идея того, что идеальная среда — это некое сбалансированное сообщество людей, живущих в окружении природы, укоренилась и до всякого городского бума и тем более до туберкулеза. Исходя из этой идеи, например, появлялись города-сады в окрестностях Лондона и лицеи, где по определению существовало какое-то содружество, которое жило в окружении природы.
Поэтому можно прийти к выводу, что, кажется, происходившие революционные изменения дизайна были не столько решением проблемы с болезнью, сколько обусловлены давно сформировавшимися в обществе представлениями об идеальной среде. А благодаря кризисной ситуации, которой становится любая эпидемия, можно было представить эти идеи в виде строгого аргумента для защиты людей.
Коронавирус уже изменил наши города
Коронавирус уже повлиял на нашу жизнь.
Например, во время локдауна в Париже люди стали больше ездить на велосипедах, в городе появились временные велодорожки. Но когда локдаун сняли, власти Парижа решили их оставить, аргументируя это тем, что они помогают бороться с коронавирусом: меньше людей в транспорте — меньше возможности заразиться.
Можно посмотреть на эту ситуацию под другим углом. Совершенно очевидно, что об этих велодорожках говорилось уже много-много лет и сообщество урбанистов было внутренне убеждено в правильности этого решения. Поэтому эпидемия здесь стала лишь стимулом для ускорения принятия этой идеи большей частью сообщества.
Еще урбанисты не любят торговые центры. Когда пришел ковид, мы увидели много предложений и идей об их закрытии — ведь это огромный источник заражения.
Диджитализацию тоже можно запросто объявить защитником от коронавируса. За последние полтора года мы привыкли к тому, что все диджитальное лучше аналогового, и по этой причине диджитальные решения будут развиваться быстрее.
Так, часть россиян уже заявила, что готова лишиться 20% своей зарплаты, чтобы просто оставаться работать на удаленке. Благодаря такому переходу мы еще и поддерживаем интересы работодателей, которым не придется платить эти деньги сотрудникам и они смогут вкладывать больше в развитие бизнеса.
Также к уже произошедшим изменениям мы можем отнести доставку еды, товаров и всего остального прямо до двери — на самом деле мы все этого очень ждали и до коронавируса.
Владислава Ямщикова
Культурное наследие 