В 1968 году в Удинцевском отделении Ирбитского гослесхоза пропалывали посадки сосны. Лесник, как сам говорит, взял двенадцатый рядок, самый короткий. Здесь и наткнулся на россыпь предметов: литые медные идолы и личины, серебряные тарелки и стопки с литыми, чеканными и прочерченными изображениями.
Суровые лица воинов в шлемах, птица сирин с женским лицом, грудью и когтистыми лапами, витиеватые завитки растительного орнамента и прочая, не запоминавшаяся очевидцам «мелочь». Всего набралось с полмешка. Разглядывали, удивлялись. Часть разобрали на сувениры, часть отвезли в Ирбитский музей, но там, по словам очевидцев, кладом не заинтересовались.
Второй раз клад напомнил о себе через двенадцать лет. После очередного лесного пожара на том же Удинцевском отделении пришлось восстанавливать посадки. И снова находка! Полевую сумку насобирали. Опять большая часть разошлась по рукам, остальные хранили в конторе лесничества, пока она не сгорела.
Сегодня уже смутно вспоминают очевидцы о том, что было найдено. По рассказам их можно предположить, что среди вещей были изделия мастеров Сасанидского Ирана (VII века и ранее), среднеазиатских мастеров и мастеров Волжской Булгарии (IX-XV веков). Возможно, Византии. И, конечно, местных. Если бы увидеть хоть что-то из этих предметов, можно было бы говорить определеннее. Вот только поиски места находки оказались безрезультатными. А вот часть предметов, возможно, и сейчас валяется у кого-то в кладовках или сараях.
Время захоронения клада, вероятно, конец XIII — начало XIV веков. Сложное это было время. Лавина татаро-монгольского нашествия прокатилась через Южный Урал. Тюрские племена бежали на север — в наши места. В это время здесь появляются поселения тюркоязычных земледельцев-скотоводов, вытеснивших угров на север. Граница временно установилась по р. Нице.
К 1238 году на Южном Урале и в Зауралье возник восточный улус Золотой Орды — государство Шейбанидов. Хан, опираясь на профессиональную дружину, вскоре покорил и обложил данью тюрков-земледельцев. А вот с уграми, ведущими подвижный образ жизни, обстояло сложнее. И, видимо, ведущим методом взаимоотношений стал грабеж. Самым желанным объектом грабежа ордынцев были святилища, куда угры столетиями приносили подношения своим богам. Вероятно, свидетельством этого и стал удинцевский клад. Ввиду угрозы набега, хранители спрятали сокровища родового святилища, но вернуться за ними было уже некому. Кстати, сегодня много любителей копаться на древних стоянках и городищах. Напрасное занятие — на поселениях подобных находок нет.
Обо всем говорю «вероятно», потому что практически ничего не сохранилось, почти нечего показать, фактически нечем подтвердить правоту предположений. Удинцевский клад мог бы стать украшением любого столичного музея. Но… нечем нам конкурировать с Эрмитажем даже в древностях местной истории.
Николай Полушкин, археолог Научно-производственного центра по охране и использованию памятников истории и культуры Свердловской области
Суровые лица воинов в шлемах, птица сирин с женским лицом, грудью и когтистыми лапами, витиеватые завитки растительного орнамента и прочая, не запоминавшаяся очевидцам «мелочь». Всего набралось с полмешка. Разглядывали, удивлялись. Часть разобрали на сувениры, часть отвезли в Ирбитский музей, но там, по словам очевидцев, кладом не заинтересовались.
Второй раз клад напомнил о себе через двенадцать лет. После очередного лесного пожара на том же Удинцевском отделении пришлось восстанавливать посадки. И снова находка! Полевую сумку насобирали. Опять большая часть разошлась по рукам, остальные хранили в конторе лесничества, пока она не сгорела.
Сегодня уже смутно вспоминают очевидцы о том, что было найдено. По рассказам их можно предположить, что среди вещей были изделия мастеров Сасанидского Ирана (VII века и ранее), среднеазиатских мастеров и мастеров Волжской Булгарии (IX-XV веков). Возможно, Византии. И, конечно, местных. Если бы увидеть хоть что-то из этих предметов, можно было бы говорить определеннее. Вот только поиски места находки оказались безрезультатными. А вот часть предметов, возможно, и сейчас валяется у кого-то в кладовках или сараях.
Время захоронения клада, вероятно, конец XIII — начало XIV веков. Сложное это было время. Лавина татаро-монгольского нашествия прокатилась через Южный Урал. Тюрские племена бежали на север — в наши места. В это время здесь появляются поселения тюркоязычных земледельцев-скотоводов, вытеснивших угров на север. Граница временно установилась по р. Нице.
К 1238 году на Южном Урале и в Зауралье возник восточный улус Золотой Орды — государство Шейбанидов. Хан, опираясь на профессиональную дружину, вскоре покорил и обложил данью тюрков-земледельцев. А вот с уграми, ведущими подвижный образ жизни, обстояло сложнее. И, видимо, ведущим методом взаимоотношений стал грабеж. Самым желанным объектом грабежа ордынцев были святилища, куда угры столетиями приносили подношения своим богам. Вероятно, свидетельством этого и стал удинцевский клад. Ввиду угрозы набега, хранители спрятали сокровища родового святилища, но вернуться за ними было уже некому. Кстати, сегодня много любителей копаться на древних стоянках и городищах. Напрасное занятие — на поселениях подобных находок нет.
Обо всем говорю «вероятно», потому что практически ничего не сохранилось, почти нечего показать, фактически нечем подтвердить правоту предположений. Удинцевский клад мог бы стать украшением любого столичного музея. Но… нечем нам конкурировать с Эрмитажем даже в древностях местной истории.
Николай Полушкин, археолог Научно-производственного центра по охране и использованию памятников истории и культуры Свердловской области
Культурное наследие 