Стремительная колонизация отдаленных и малонаселенных районов Урала и Сибири в XVII –XVII веках требовала немедленных мер по обеспечению русского населения железом и изделиями из него. Естественным первым шагом для обеспечения переселенцев металлом была организация поставки его за Урал из районов крестьянских железоделательных промыслов России. Среди наиболее важных и часто упоминавшихся в перечнях товаров можно назвать хлеб, соль, железо и изделия из него, церковную утварь. Эти поставки начались с первых же лет строительства городков за Уралом. В 1597 году для постройки первых амбаров в Верхотурье потребовалось 30 тысяч скоб и 500 больших гвоздей.
В 1615 году среди отправленных железных изделий из Великого Устюга на Верхотурье и далее в Тюмень и Тобольск были посланы уклад и 50 пудов кричного железа. Перевозка кричного железа была менее выгодной. Тем не менее, такое железо давало возможность в любой момент сделать необходимые изделия, а не переделывать готовую продукцию, и обеспечить работой кузнецов. На появление этой категории ремесленников в Зауралье к концу первого десятилетия XVII века указывает изменение ассортимента металла.
Для Сибири трудный и долгий путь доставки железа из районов его производства делал металл несравнимо более дорогим. Его покупали в Великом Устюге и Соликамске по 60 коп. за пуд, а в Тобольске пуд уже стоил больше рубля, о чем сообщал тобольский воевода А. Н. Трубецкой в 1620-х годах.
В течении XVII века на территории Урала и Сибири были организованы по нашим подсчетам 5 казенных заводов по производству кричного железа: вблизи Томска, Невьянское рудное железное дело на р. Нице, Красноборский на р. Вишере, в Арамашевской слободе на р. Нейве и Нижне-Ницинский на р. Нице.
В 1622/23 году томские воеводы И. Шаховской и М. Радилов послали кузнеца Федора Еремеева, который нашел вблизи Томска «в горах каменья и руду», искать и далее признаки железа. Было решено для организации железоделательного и оружейного производства отправить из Устюжны Железнопольской в Томск «на житье» двух кузнецов Ивашку Бармина с семьей и Вихорко Иванова «со всею кузничною снастью». Главной задачей кузнецов являлось изготовление военной продукции. Временно до указа готовое оружие должно было оставаться в Томске. Не забыли и о мирной продукции: велели ковать для крестьян в сибирских пашенных городах сошники, косы и топоры, «чтоб не покупать». Столь необходимое для края железоделательное производство из-за своей невыгодности проработало в Томске недолго, хотя первое железо и пушки, несмотря на трудности, были здесь сделаны. В конце 20-х годов XVII века была найдена более дешевая в производстве железная руда вблизи недавно построенных Тагильской и Невьянской слобод.
Первое казенное железоделательное предприятие Урала, известное из литературы под названием «Ницинский завод», фигурирует в различных изданиях, посвященных истории металлургии, уже более 250 лет. Впервые данные о находке руды в 1628 году и сохранившихся остатках производства в Рудной слободе сообщил историк Г. Ф. Миллер. Сведения о заводе без каких-либо дополнений использовались историками в течение XVIII и XIX веков, пока П. Н. Буцинский не ввел в научный оборот сведения, относящиеся к основанию завода. Из них следовало, что после открытия на р. Нице в 1628 году железной руды неподалеку от места находки в 1630 году был заведен завод и основана Рудная слобода. Правительство поселило там 16 семей, которые должны были работать на заводе с 1 сентября по 9 мая с обязательством производить 400 пудов железа. При этом они освобождались от податей и повинностей, пользовались землей, не платя «пятинного снопа», получали жалование в 5 рублей. Автор с сожалением отметил, что не обнаружил никаких сведений о жителях Рудной слободы после 1630 году так как из-за особенного положения население этой слободы не писалось ни в «списках пашенных крестьян», ни в «ужимных», ни в «сметных книгах хлебных запасов», считая их единственными по которым можно было судить о населении слобод. Эту информацию впоследствии включали в свои исследования и советские исследователи. Археологические раскопки на месте заводских остатков проводились в 1972 году и автором в 1991 году. Находка новых документов значительно пополнила представление о деятельности завода на протяжении всего XVII века.
По нашему убеждению, в XVII веке не было завода, названного «Ницинским». Ни один из исследователей не встретил и не мог встретить его в документах того времени. В «Чертеже всей Сибири» встречается прямое указание на «имя» предприятия и расстояние относительно близлежащих слобод: «от Ощепковы-Ницинские слободы до Невьянского железного дела 6 верст, а от железного дела до Невьянского острогу 10 верст» .
Полное наименование железоделательного завода – «Невьянское рудное железное дело». В нем закрепилась характеристика всего цикла производства: добыча руды, ее переплавка и получения готовой продукции. Часть названия – «Рудное» сохранилось в именовании села, где были обнаружены заводские остатки. Необходимо обратить внимание и на то, что название за предприятием закрепилось не от р. Нейвы (Невьи), а от старейшей Невьянской слободы, возникшей в 1619 году. Через нее осуществлялось управление «железным делом». Причиной последующих противоречий стало вольное «крещение» Г. Ф. Миллером видимых остатков этого предприятия «Ницинским заводом», и дальнейшее заимствование из рукописи его труда другими историками.
Попытки организовать железоделательное производство в районе недавно основанных Тагильской и Невьянской слобод тобольским сыном боярским Иваном Шульгиным относятся еще к 1626 году, но об этих событиях сохранились весьма скупые сведения. В 1627 году из Верхотурья был послан верхотурский сын боярский Андрей Перхуров для испытания найденной руды, в свою очередь из Тобольска для выполнения аналогичных задач послали тобольского сына боярского Ивана Шульгина, который не дал А. Перхурову для проведения опытов кузнеца и домницы без указа из Тобольска.
К тобольскому воеводе обратился и И. Шульгин. 25 мая 1627 года он поехал к железной руде, чтобы вывезти ее с болота в Невьянский острог. Уже 25 июня 1627 года И. Шульгину из Тобольска было приказано поставить там, где была найдена железная руда избу и сарай, «и весь завод завесть к зиме готовой». Встала проблема с транспортом. Было решено брать подводы в Верхотурье и ехать до железной руды на Нейве, там ее накопать, переплавить в чистое железо и послать в Тобольск водным путем.
В 1628 году из Тобольска в Москву пришло еще одно известие о находке слюды на р. Тагил и железной руды на р. Нице. Кузнец Невьянского острога Богдашка Ефимьев2 сообщал, что в «селе Невье есть кряж, а в том кряжу руда железная и из той руды можно плавить железо». Верхотурский воевода С. Н. Гагарин велел тагильскому приказчику В. Муравьеву прислать в город кузнеца Богдана Ефимьева (Колмогора) и гулящего человека Тимофея Дурницина. Последний, очевидно имел опыт поиска и плавки железных руд, так как ранее уже плавил руду с Б. Ефимьевым.
Известная в литературе находка руды ясачным туринским татарином Т. Тантюковым произошла позже, в июне 1628 года, но именно с этим событием исследователи связывают начало организации завода на р. Нице. Известие об открытии руды в болоте, неподалеку от юрт туринского ясачного татарина Т. Тентюкова поступило практически одновременно тобольскому, верхотурскому и туринскому воеводам. Это были ясачные территории Туринского уезда, где одновременно вдоль р. Ницы селились и строили слободы крестьяне, подчиненные верхотурскому воеводе. По этому поводу возникали конфликты и писались челобитные царю. 1 июня 1628 года ясачный татарин Т. Тентюков сообщил о рудном болоте в съезжей избе Туринского острога. Туринский воевода Воин Корсаков немедленно отправил туда служилых людей. В результате чего и произошел конфликт с тобольским воеводой, который, как известно, уже вел здесь разработки с 1627 года.
Кузнец Невьянского острога Богдан Колмогор обнаружил в 7 верстах от острога в берегу болота железную руду. Для осмотра и освидетельствования находки из Тобольска прислали сына боярского Ивана Шульгина. Попутно они обнаружили и обследовали «вместе с гулящим человеком с мастером железной руды», еще одно болото, находящееся в 15 верстах от того же острога. Найденное в 15 верстах местонахождение болотной руды надолго стало источником сырья для второго в России и первого на Урале государственного железоделательного завода – «Невьянского рудного железного дела».
Позже, в качестве заслуги, находку руды и организацию на Нице завода причислял себе управлявший тогда Тобольским разрядом (в него, кроме 1688-1693 годов входили Верхотурье и Туринск) тобольский воевода А. И. Трубецкой. Тем не менее, впоследствии, борьба за право копать руду и управлять производством еще длительное время имела место в отношениях администраций городов Верхотурья и Тобольска.
Как и при организации железоделательного производства в Томске, главной задачей завода было изготовление и ремонт оружия. Найденная на Нице руда обнадеживала, но опыт организации завода в Томске сочли неудачным и оценили все произошедшее как хитрость и воровство. Поэтому тобольскому воеводе С. М. Гагарину предписывалось быть осторожным и осмотрительным при организации завода. Он был обязан присутствовать при опыте руды, «чтоб хитрости и воровства не было не так как в Томском городе».
В 1631 году тобольский воевода князь Алексей Трубецкой писал, что в прошлом в 138 (1630) году были получены первые крицы, из которых выковали 66 пудов 23 гривенки чистого железа. Первое выплавленное железо в крицах отправили для обработки в Верхотурье. Из первого железа сделали 20 затинных пищалей, которые стрельбой испытывали в присутствии воевод. По их строгой оценке следовало, что «пищали при стрельбе крепки». Кроме пушек для судового дела были сделаны 2 якоря «к Мангазейскому ходу», корабельные скобы и гвозди, часть металла использовали для мельницы на р. Нице.
А. Трубецкой с удовлетворением отмечал, что полученное железо было значительно дешевле, чем то, что покупали в Великом Устюге и Соликамске. Выгодность производства железа признавалась очевидной. Сам А. Трубецкой оценивал пуд произведенного чистого железа в 50 денег с полуденьгой (25,5 коп), в то время как в Соликамске и Великом Устюге приходилось платить по 20 алтын за пуд и более (60 коп), а в Тобольске привозное железо стоило и того больше: рубль за пуд. В далеких сибирских острогах цена достигала 5 руб. Производство удешевляло стоимость железа более чем в 4 раза.
Всего в 1630-1631 годах к государеву железному делу из ближайших Невьянской и Тагильской слобод было выбрано в «деловые люди» 12 человек из пашенных крестьян. При этом были оговорены условия их работы. В течение определенного срока с «Семенова дни летопроводца да по Николин день вешней» (с 1 сентября по 9 мая) они должны были изготовить 400 пудов «чистого» (дельного) железа. В летний период «с Николина дни по Семена летопроводца» производство железа прекращалось и крестьяне возвращались к своей обычной работе на пашне и прочим крестьянским промыслам .
За работу у железного дела им назначался общий годовой оклад в 40 рублей, который включал плату 12 человекам «деловым людям» по 2,5 рубля и двум «затворщикам» по 5 рублей каждому. Этим числом в 14 человек и определялся заводской штат Невьянского железного дела.
Оклад «затворщика» Богдана Ефимьева составлял 7 рублей, но в него входила и зарплата за работу кузнеца в Невьянском остроге и на Режевской мельнице. Когда начинался период заводских работ, Б. Ефимьева «призывали» из острога «проваривать» казенное кричное железо. В 1659 году он был отстранен от работы у печи из-за старости. Его место занял кузнец Иван Бахорев с сыном Савватием, прибывшими из Соликамска еще в 1642 году.
Помимо кричного железа, предназначенного для отправки в Тобольск и дальнейшей переработки местными кузнецами в «дельное» железо и изделия, на Невьянском железном деле изготовляли топоры «деловым людям».
Само местонахождение завода на значительном удалении от воды и заводские остатки, характерные для сыродутного производства, должны окончательно развеять сомнения в том, что завод производил кричное железо, а не чугун. Немаловажным фактором при организации завода был выбор места для его строительства. При отсутствии вододействующих механизмов, заводское производство располагалось неподалеку от мест добычи руды и здесь же, поблизости, в удобном для жилья месте основывалось поселение рудокопов.
Здесь же при заводе, помимо плавильного амбара, находились кузница с горном для проковки криц, починки инструмента, изготовления продукции, изба, где находились работники, так как «варка» могла продолжаться сутками, амбар для хранения инструмента и готовой продукции. По нашему мнению, на Невьянском железном деле имелись две печи для плавки железа и два кузнечных горна. На это указывают следующие сведения. В декабре 1641 года при приемке управления заводом и всего заводского хозяйства от верхотурского сына боярского Дмитрия Лобутина тобольский сын боярский Савватий Мокринский писал, что принял он «по два меха домничных и кузнечных». Археологические раскопки выявили линию из четырех «прокалов» (следов на грунте, оставшихся от длительного горения огня), где, очевидно, стояли плавильные печи и кузнечные горны. Ранее историки говорили о трех плавильных печах, не подкрепляя свои размышления документами.
Ключевой фигурой в выплавке железа считался «затворщик» Тимошка, который осуществлял общее руководство технологическим процессом и выполнял наиболее ответственные производственные операции: подготовку печи к плавке, процесс «варки» железа, изготовление крицы. Он же, затворщик, изготовлял «трупки» – глиняные фурмы, предназначенные для подачи воздуха в печь, их обломки в избытке встречались при раскопках заводских остатков. Завод и основанная при нем Рудная слобода управлялись детьми боярскими (низший дворянский чин), присылавшимися из Тобольска или Верхотурья.
Административное подчинение железоделательного производства оказалось принципиально важным. С момента находки руды и основания Невьянского рудного железного дела сложились напряженные отношения между воеводами Верхотурского и Тобольского уездов. Никто не хотел уступать полного права на управление производством. При этом возникла двойственность в управлении предприятием. Несмотря на то, что завод длительное время был в ведении Тобольска, он находился в окружении слобод Верхотурского уезда. Работников к «железному делу» брали из ближайших Невьянской и Тагильской, а позже из Ницинской-Ощепковской, Ирбитской и других слобод Верхотурского уезда.
До 1650 года Рудная слобода была в подчинении г. Верхотурья, также как и соседние Невьянская и Ницинская слободы, хотя приказчиком железного дела мог быть тобольский дворянин. Непосредственным организатором и первым руководителем был тобольский сын боярский Иван Шульгин. В дальнейшем из Тобольска были посланы другие управляющие: с декабря 1631 года во главе стоял «от железного дела» тобольский сын боярский Карп Павлоцкий, в 1632 году его сменил Василий Муравьев. В 1642 году в качестве заводского приказчика упоминается тобольский дворянин Савватий Мокринский, в 1645 году – Богдан Назимов, в 1648 году — Богдан Поливанов, в 1658-1659 годах – Влас Заливин, до 1658 года и в 1670 году – Григорий Мокринский, в 1680 году Федор Кобылинский. При этом функции сбора «выдельного хлеба» с «деловых людей» выполняли верхотурские сборщики, в частности, в 1648-1649 годах Панкратий Перхуров и Артемий Бабайлов, а в 1680 году тобольский сын боярский Тимофей Мокринский.
К 1663 году Рудная слобода находилась в ведении Тобольска. Раздоры из-за «железного дела» продолжались и позднее. В 1668 году верхотурский воевода И. Колтовский обратился к царю с жалобой на тобольского воеводу П. Годунова в том, что он писал памяти приказчикам минуя его «и без чести меня холопа твоего в отписках лает и придирается» и с просьбой вернуть в Верхотурский уезд Рудную слободу. Из его челобитной следовало, что прежде Рудная слобода была в Верхотурском уезде «и ту государь слободу взял под тобольское побранье тобольский воевода князь Алексей Буйносов» (период управления 1656-1659 годы), и велено ту слободу поворотить к Верхотурскому уезду.
Двойственная ситуация в управлении порождала путаницу и различные конфликты. В 1642 году верхотурским сыном боярским Осипом Несенцовым с товарищами был избит заводской приказчик тобольский сын боярский Савватий Мокринский с приставленными к железному делу невьянскими крестьянами. За получение жалованья в 1644 году одновременно в Тобольске и Верхотурье верхотурский воевода М. Ф. Стрешнев приказал невьянскому приказчику Андрею Буженинову прислать в Верхотурье для наказания батогами кузнеца Богдана Ефимьева. Приказчик оказался бессилен сделать это без указа из Тобольска, так как кузнеца в Невьянской слободе не оказалось, «а живет у железной руды проваривает железо, готовит к тобольскому отпуску».
При создании производства происходило и определение наиболее подходящих форм его организации, набора рабочей силы. Первый набор рабочих («деловых людей») для заготовки угля, руды, дров был осуществлен за счет внутренних резервов и произведен из пашенных крестьян ближайших и единственных в округе Невьянской и Тагильской слобод.
Летом-осенью 1631 года такой способ привлечения рабочей силы дал сбой – наступил кризис. Набранные из пашенных крестьян Невьянской и Тагильской слобод «деловые люди» не выдержали условий работы и сбежали от «железного дела». Запущенное с таким трудом производство встало.
Причина конфликта заключалась в острой нехватке людей в крае и неумении на тот момент должным образом организовать набор рабочей силы для завода. К 1630 году Невьянская и Тагильская слободы были единственными населенными пунктами, находившимися от него поблизости. Эти слободы были малочисленными, и каждый житель в них был на счету. По переписи 1633 года в Невьянской и Тагильской волостях числилось по 337 и 196 душ мужского пола соответственно. При этом местной администрации предстояло решить дилемму: крестьяне должны были справляться с обязательной работой на десятинной пашне и одновременно работать на заводе. Власти пытались решить проблему заготовки руды, угля, дров и других заводских работ за счет резервов волостей.
Бегство крестьян и остановка завода вынудили администрации Тобольска и Верхотурья сосредоточиться на поиске выхода из создавшейся ситуации путем изменений в организации производства. Выход из спорной ситуации был все же найден с учетом мнения крестьянского мира. После побега и взятия порученцев тагильские крестьяне обратились с челобитной о возможности перемены у «железного дела» и выбора вместо беглых «крестьян семьянистых, на которых государева десятинная пашня небольшая».
6 ноября 1632 года в Верхотурье поступило сообщение от приказчика Тагильской слободы Мирона Будакова, что тагильские крестьяне выбрали к железному делу вместо беглых, четырех человек во главе с Гришкой Соколовым, а десятинную пашню с тех крестьян сняли миром и разложили на всех.
Таким же образом поступили и крестьяне Невьянской слободы, которые узнали о выборе, проведенном в Тагильской слободе. 9 крестьян во главе с Михаилом Усовым подали челобитную с просьбой сделать на Нейве также, как и на Тагиле: заменить крестьян у железного дела, выбрать и послать новых из меньшей статьи, пашню с них снять и распределить на всю волость.
Компромисс был найден, и с 1632 года выбранных в Невьянской и Тагильской слободах работников на оговоренных условиях стали расселять непосредственно у производства, основав тем самым, первое специализированное поселение металлургов – Рудную слободу. Очевидно, они были частью тех 16 семей, упомянутых историком П. Н. Буцинским. Этих людей следовало переправить на завод «с женами с детьми и со всеми их животы», взяв поручные записи, чтобы «впредь у железного дела деловых людей укрепить и железному делу мотчанья и порухи не было». Иными словами, требовалось создать при заводе поселение, крепко связанное с производством, и избавить власти от системы «рабочих смен»: чтобы «невьянским бы пашенным крестьянам в частых выборах и государевой пашне убыли не было».
Несмотря на то, что первоначально крестьяне отказывались работать и даже выступали против организации «железного дела», впоследствии проблемы с привлечением рабочей силы по-видимому решились. В течение 40-80-х годов XVII века, встречаются данные о «рудных крестьянах», «деловых людях», привлеченных к Невьянскому железному делу из Невьянского острога, Ницинской-Ощепковской и даже из Ирбитской слобод.
Имеющиеся в нашем распоряжении архивные и литературные данные, позволяют говорить о том, что деятельность Невьянского железного дела не закончилась пожаром 1637 года, а достаточно регулярно работало и далее. По мнению Ю. В. Коновалова закрытие завода произошло до 1679 года. Ко времени написания приправочных книг в 1679 года и проведения Л. М. Поскочиным переписи Тобольского уезда в 1681–1683 годах Невьянское железное рудное дело уже было преобразовано в обычную оброчную слободу. Возможно, закрытие производства железа в Рудной слободе связано со следующими событиями. В 1668 году тобольский воевода П. И. Годунов сообщал в Москву о новой находке железной руды на р. Нице в районе Нижненицинской слободы. Из трех пудов руды было получено железо «пуд без чети, и то железо старого невьянского железа гораздо лучше, а по свидетельству будет то железо против свицкого…». По оценке воеводы в этот момент в Тобольске железа не хватало. Предполагая прибыль государству, П. И. Годунов распорядился начать производство в следующем 1669 году в Нижне-Ницинской слободе силами местных крестьян, «которые пашню с себя сдали», а работников Невьянского железного дела предполагалось вернуть к работе на государевой пашне.
Острог в Рудной слободе был построен лишь на рубеже XVII–XVIII веков, до этого времени выдельный хлеб свозили в Невьянскую житницу и с пристани в Невьянской слободе отправляли в Тобольск. Вместе с хлебом вывозились и изготовленные крицы. В первые годы XVIII века производства давно уже не было, так как по схеме Рудной слободы С. У. Ремезова на его месте обозначено пустое пространство «под строения» (рис. 1). В это время в слободе существовал острог, внутри которого находились «государевы хлебные житницы». Проезжая в конце мая 1741 году через Рудную слободу Г. Ф Миллер еще застал в ней возвышающиеся остатки печи, которая «в течение многих лет снабжала всю Сибирь железом, пока в начале нынешнего столетия все горное дело в тех краях не получило другой характер».
С тех пор за этим поселением закрепилось необычное и, в то же, время такое свойственное промышленному Уралу название – Рудная слобода, которое со временем народный язык упростил до «Рудное» и «Рудно». И как не хотелось бы считать, что первый государственный железоделательный завод России заработал именно здесь, надо быть справедливым, что первое казенное железо и пушки из него появились все же чуть раньше в городе Томске.
Евгений Курлаев
Кандидат исторических наук, научный сотрудник Института истории и археологии Уральского отделения РАН
В 1615 году среди отправленных железных изделий из Великого Устюга на Верхотурье и далее в Тюмень и Тобольск были посланы уклад и 50 пудов кричного железа. Перевозка кричного железа была менее выгодной. Тем не менее, такое железо давало возможность в любой момент сделать необходимые изделия, а не переделывать готовую продукцию, и обеспечить работой кузнецов. На появление этой категории ремесленников в Зауралье к концу первого десятилетия XVII века указывает изменение ассортимента металла.
Для Сибири трудный и долгий путь доставки железа из районов его производства делал металл несравнимо более дорогим. Его покупали в Великом Устюге и Соликамске по 60 коп. за пуд, а в Тобольске пуд уже стоил больше рубля, о чем сообщал тобольский воевода А. Н. Трубецкой в 1620-х годах.
В течении XVII века на территории Урала и Сибири были организованы по нашим подсчетам 5 казенных заводов по производству кричного железа: вблизи Томска, Невьянское рудное железное дело на р. Нице, Красноборский на р. Вишере, в Арамашевской слободе на р. Нейве и Нижне-Ницинский на р. Нице.
В 1622/23 году томские воеводы И. Шаховской и М. Радилов послали кузнеца Федора Еремеева, который нашел вблизи Томска «в горах каменья и руду», искать и далее признаки железа. Было решено для организации железоделательного и оружейного производства отправить из Устюжны Железнопольской в Томск «на житье» двух кузнецов Ивашку Бармина с семьей и Вихорко Иванова «со всею кузничною снастью». Главной задачей кузнецов являлось изготовление военной продукции. Временно до указа готовое оружие должно было оставаться в Томске. Не забыли и о мирной продукции: велели ковать для крестьян в сибирских пашенных городах сошники, косы и топоры, «чтоб не покупать». Столь необходимое для края железоделательное производство из-за своей невыгодности проработало в Томске недолго, хотя первое железо и пушки, несмотря на трудности, были здесь сделаны. В конце 20-х годов XVII века была найдена более дешевая в производстве железная руда вблизи недавно построенных Тагильской и Невьянской слобод.
Первое казенное железоделательное предприятие Урала, известное из литературы под названием «Ницинский завод», фигурирует в различных изданиях, посвященных истории металлургии, уже более 250 лет. Впервые данные о находке руды в 1628 году и сохранившихся остатках производства в Рудной слободе сообщил историк Г. Ф. Миллер. Сведения о заводе без каких-либо дополнений использовались историками в течение XVIII и XIX веков, пока П. Н. Буцинский не ввел в научный оборот сведения, относящиеся к основанию завода. Из них следовало, что после открытия на р. Нице в 1628 году железной руды неподалеку от места находки в 1630 году был заведен завод и основана Рудная слобода. Правительство поселило там 16 семей, которые должны были работать на заводе с 1 сентября по 9 мая с обязательством производить 400 пудов железа. При этом они освобождались от податей и повинностей, пользовались землей, не платя «пятинного снопа», получали жалование в 5 рублей. Автор с сожалением отметил, что не обнаружил никаких сведений о жителях Рудной слободы после 1630 году так как из-за особенного положения население этой слободы не писалось ни в «списках пашенных крестьян», ни в «ужимных», ни в «сметных книгах хлебных запасов», считая их единственными по которым можно было судить о населении слобод. Эту информацию впоследствии включали в свои исследования и советские исследователи. Археологические раскопки на месте заводских остатков проводились в 1972 году и автором в 1991 году. Находка новых документов значительно пополнила представление о деятельности завода на протяжении всего XVII века.
По нашему убеждению, в XVII веке не было завода, названного «Ницинским». Ни один из исследователей не встретил и не мог встретить его в документах того времени. В «Чертеже всей Сибири» встречается прямое указание на «имя» предприятия и расстояние относительно близлежащих слобод: «от Ощепковы-Ницинские слободы до Невьянского железного дела 6 верст, а от железного дела до Невьянского острогу 10 верст» .
Полное наименование железоделательного завода – «Невьянское рудное железное дело». В нем закрепилась характеристика всего цикла производства: добыча руды, ее переплавка и получения готовой продукции. Часть названия – «Рудное» сохранилось в именовании села, где были обнаружены заводские остатки. Необходимо обратить внимание и на то, что название за предприятием закрепилось не от р. Нейвы (Невьи), а от старейшей Невьянской слободы, возникшей в 1619 году. Через нее осуществлялось управление «железным делом». Причиной последующих противоречий стало вольное «крещение» Г. Ф. Миллером видимых остатков этого предприятия «Ницинским заводом», и дальнейшее заимствование из рукописи его труда другими историками.
Попытки организовать железоделательное производство в районе недавно основанных Тагильской и Невьянской слобод тобольским сыном боярским Иваном Шульгиным относятся еще к 1626 году, но об этих событиях сохранились весьма скупые сведения. В 1627 году из Верхотурья был послан верхотурский сын боярский Андрей Перхуров для испытания найденной руды, в свою очередь из Тобольска для выполнения аналогичных задач послали тобольского сына боярского Ивана Шульгина, который не дал А. Перхурову для проведения опытов кузнеца и домницы без указа из Тобольска.
К тобольскому воеводе обратился и И. Шульгин. 25 мая 1627 года он поехал к железной руде, чтобы вывезти ее с болота в Невьянский острог. Уже 25 июня 1627 года И. Шульгину из Тобольска было приказано поставить там, где была найдена железная руда избу и сарай, «и весь завод завесть к зиме готовой». Встала проблема с транспортом. Было решено брать подводы в Верхотурье и ехать до железной руды на Нейве, там ее накопать, переплавить в чистое железо и послать в Тобольск водным путем.
В 1628 году из Тобольска в Москву пришло еще одно известие о находке слюды на р. Тагил и железной руды на р. Нице. Кузнец Невьянского острога Богдашка Ефимьев2 сообщал, что в «селе Невье есть кряж, а в том кряжу руда железная и из той руды можно плавить железо». Верхотурский воевода С. Н. Гагарин велел тагильскому приказчику В. Муравьеву прислать в город кузнеца Богдана Ефимьева (Колмогора) и гулящего человека Тимофея Дурницина. Последний, очевидно имел опыт поиска и плавки железных руд, так как ранее уже плавил руду с Б. Ефимьевым.
Известная в литературе находка руды ясачным туринским татарином Т. Тантюковым произошла позже, в июне 1628 года, но именно с этим событием исследователи связывают начало организации завода на р. Нице. Известие об открытии руды в болоте, неподалеку от юрт туринского ясачного татарина Т. Тентюкова поступило практически одновременно тобольскому, верхотурскому и туринскому воеводам. Это были ясачные территории Туринского уезда, где одновременно вдоль р. Ницы селились и строили слободы крестьяне, подчиненные верхотурскому воеводе. По этому поводу возникали конфликты и писались челобитные царю. 1 июня 1628 года ясачный татарин Т. Тентюков сообщил о рудном болоте в съезжей избе Туринского острога. Туринский воевода Воин Корсаков немедленно отправил туда служилых людей. В результате чего и произошел конфликт с тобольским воеводой, который, как известно, уже вел здесь разработки с 1627 года.
Кузнец Невьянского острога Богдан Колмогор обнаружил в 7 верстах от острога в берегу болота железную руду. Для осмотра и освидетельствования находки из Тобольска прислали сына боярского Ивана Шульгина. Попутно они обнаружили и обследовали «вместе с гулящим человеком с мастером железной руды», еще одно болото, находящееся в 15 верстах от того же острога. Найденное в 15 верстах местонахождение болотной руды надолго стало источником сырья для второго в России и первого на Урале государственного железоделательного завода – «Невьянского рудного железного дела».
Позже, в качестве заслуги, находку руды и организацию на Нице завода причислял себе управлявший тогда Тобольским разрядом (в него, кроме 1688-1693 годов входили Верхотурье и Туринск) тобольский воевода А. И. Трубецкой. Тем не менее, впоследствии, борьба за право копать руду и управлять производством еще длительное время имела место в отношениях администраций городов Верхотурья и Тобольска.
Как и при организации железоделательного производства в Томске, главной задачей завода было изготовление и ремонт оружия. Найденная на Нице руда обнадеживала, но опыт организации завода в Томске сочли неудачным и оценили все произошедшее как хитрость и воровство. Поэтому тобольскому воеводе С. М. Гагарину предписывалось быть осторожным и осмотрительным при организации завода. Он был обязан присутствовать при опыте руды, «чтоб хитрости и воровства не было не так как в Томском городе».
В 1631 году тобольский воевода князь Алексей Трубецкой писал, что в прошлом в 138 (1630) году были получены первые крицы, из которых выковали 66 пудов 23 гривенки чистого железа. Первое выплавленное железо в крицах отправили для обработки в Верхотурье. Из первого железа сделали 20 затинных пищалей, которые стрельбой испытывали в присутствии воевод. По их строгой оценке следовало, что «пищали при стрельбе крепки». Кроме пушек для судового дела были сделаны 2 якоря «к Мангазейскому ходу», корабельные скобы и гвозди, часть металла использовали для мельницы на р. Нице.
А. Трубецкой с удовлетворением отмечал, что полученное железо было значительно дешевле, чем то, что покупали в Великом Устюге и Соликамске. Выгодность производства железа признавалась очевидной. Сам А. Трубецкой оценивал пуд произведенного чистого железа в 50 денег с полуденьгой (25,5 коп), в то время как в Соликамске и Великом Устюге приходилось платить по 20 алтын за пуд и более (60 коп), а в Тобольске привозное железо стоило и того больше: рубль за пуд. В далеких сибирских острогах цена достигала 5 руб. Производство удешевляло стоимость железа более чем в 4 раза.
Всего в 1630-1631 годах к государеву железному делу из ближайших Невьянской и Тагильской слобод было выбрано в «деловые люди» 12 человек из пашенных крестьян. При этом были оговорены условия их работы. В течение определенного срока с «Семенова дни летопроводца да по Николин день вешней» (с 1 сентября по 9 мая) они должны были изготовить 400 пудов «чистого» (дельного) железа. В летний период «с Николина дни по Семена летопроводца» производство железа прекращалось и крестьяне возвращались к своей обычной работе на пашне и прочим крестьянским промыслам .
За работу у железного дела им назначался общий годовой оклад в 40 рублей, который включал плату 12 человекам «деловым людям» по 2,5 рубля и двум «затворщикам» по 5 рублей каждому. Этим числом в 14 человек и определялся заводской штат Невьянского железного дела.
Оклад «затворщика» Богдана Ефимьева составлял 7 рублей, но в него входила и зарплата за работу кузнеца в Невьянском остроге и на Режевской мельнице. Когда начинался период заводских работ, Б. Ефимьева «призывали» из острога «проваривать» казенное кричное железо. В 1659 году он был отстранен от работы у печи из-за старости. Его место занял кузнец Иван Бахорев с сыном Савватием, прибывшими из Соликамска еще в 1642 году.
Помимо кричного железа, предназначенного для отправки в Тобольск и дальнейшей переработки местными кузнецами в «дельное» железо и изделия, на Невьянском железном деле изготовляли топоры «деловым людям».
Само местонахождение завода на значительном удалении от воды и заводские остатки, характерные для сыродутного производства, должны окончательно развеять сомнения в том, что завод производил кричное железо, а не чугун. Немаловажным фактором при организации завода был выбор места для его строительства. При отсутствии вододействующих механизмов, заводское производство располагалось неподалеку от мест добычи руды и здесь же, поблизости, в удобном для жилья месте основывалось поселение рудокопов.
Здесь же при заводе, помимо плавильного амбара, находились кузница с горном для проковки криц, починки инструмента, изготовления продукции, изба, где находились работники, так как «варка» могла продолжаться сутками, амбар для хранения инструмента и готовой продукции. По нашему мнению, на Невьянском железном деле имелись две печи для плавки железа и два кузнечных горна. На это указывают следующие сведения. В декабре 1641 года при приемке управления заводом и всего заводского хозяйства от верхотурского сына боярского Дмитрия Лобутина тобольский сын боярский Савватий Мокринский писал, что принял он «по два меха домничных и кузнечных». Археологические раскопки выявили линию из четырех «прокалов» (следов на грунте, оставшихся от длительного горения огня), где, очевидно, стояли плавильные печи и кузнечные горны. Ранее историки говорили о трех плавильных печах, не подкрепляя свои размышления документами.
Ключевой фигурой в выплавке железа считался «затворщик» Тимошка, который осуществлял общее руководство технологическим процессом и выполнял наиболее ответственные производственные операции: подготовку печи к плавке, процесс «варки» железа, изготовление крицы. Он же, затворщик, изготовлял «трупки» – глиняные фурмы, предназначенные для подачи воздуха в печь, их обломки в избытке встречались при раскопках заводских остатков. Завод и основанная при нем Рудная слобода управлялись детьми боярскими (низший дворянский чин), присылавшимися из Тобольска или Верхотурья.
Административное подчинение железоделательного производства оказалось принципиально важным. С момента находки руды и основания Невьянского рудного железного дела сложились напряженные отношения между воеводами Верхотурского и Тобольского уездов. Никто не хотел уступать полного права на управление производством. При этом возникла двойственность в управлении предприятием. Несмотря на то, что завод длительное время был в ведении Тобольска, он находился в окружении слобод Верхотурского уезда. Работников к «железному делу» брали из ближайших Невьянской и Тагильской, а позже из Ницинской-Ощепковской, Ирбитской и других слобод Верхотурского уезда.
До 1650 года Рудная слобода была в подчинении г. Верхотурья, также как и соседние Невьянская и Ницинская слободы, хотя приказчиком железного дела мог быть тобольский дворянин. Непосредственным организатором и первым руководителем был тобольский сын боярский Иван Шульгин. В дальнейшем из Тобольска были посланы другие управляющие: с декабря 1631 года во главе стоял «от железного дела» тобольский сын боярский Карп Павлоцкий, в 1632 году его сменил Василий Муравьев. В 1642 году в качестве заводского приказчика упоминается тобольский дворянин Савватий Мокринский, в 1645 году – Богдан Назимов, в 1648 году — Богдан Поливанов, в 1658-1659 годах – Влас Заливин, до 1658 года и в 1670 году – Григорий Мокринский, в 1680 году Федор Кобылинский. При этом функции сбора «выдельного хлеба» с «деловых людей» выполняли верхотурские сборщики, в частности, в 1648-1649 годах Панкратий Перхуров и Артемий Бабайлов, а в 1680 году тобольский сын боярский Тимофей Мокринский.
К 1663 году Рудная слобода находилась в ведении Тобольска. Раздоры из-за «железного дела» продолжались и позднее. В 1668 году верхотурский воевода И. Колтовский обратился к царю с жалобой на тобольского воеводу П. Годунова в том, что он писал памяти приказчикам минуя его «и без чести меня холопа твоего в отписках лает и придирается» и с просьбой вернуть в Верхотурский уезд Рудную слободу. Из его челобитной следовало, что прежде Рудная слобода была в Верхотурском уезде «и ту государь слободу взял под тобольское побранье тобольский воевода князь Алексей Буйносов» (период управления 1656-1659 годы), и велено ту слободу поворотить к Верхотурскому уезду.
Двойственная ситуация в управлении порождала путаницу и различные конфликты. В 1642 году верхотурским сыном боярским Осипом Несенцовым с товарищами был избит заводской приказчик тобольский сын боярский Савватий Мокринский с приставленными к железному делу невьянскими крестьянами. За получение жалованья в 1644 году одновременно в Тобольске и Верхотурье верхотурский воевода М. Ф. Стрешнев приказал невьянскому приказчику Андрею Буженинову прислать в Верхотурье для наказания батогами кузнеца Богдана Ефимьева. Приказчик оказался бессилен сделать это без указа из Тобольска, так как кузнеца в Невьянской слободе не оказалось, «а живет у железной руды проваривает железо, готовит к тобольскому отпуску».
При создании производства происходило и определение наиболее подходящих форм его организации, набора рабочей силы. Первый набор рабочих («деловых людей») для заготовки угля, руды, дров был осуществлен за счет внутренних резервов и произведен из пашенных крестьян ближайших и единственных в округе Невьянской и Тагильской слобод.
Летом-осенью 1631 года такой способ привлечения рабочей силы дал сбой – наступил кризис. Набранные из пашенных крестьян Невьянской и Тагильской слобод «деловые люди» не выдержали условий работы и сбежали от «железного дела». Запущенное с таким трудом производство встало.
Причина конфликта заключалась в острой нехватке людей в крае и неумении на тот момент должным образом организовать набор рабочей силы для завода. К 1630 году Невьянская и Тагильская слободы были единственными населенными пунктами, находившимися от него поблизости. Эти слободы были малочисленными, и каждый житель в них был на счету. По переписи 1633 года в Невьянской и Тагильской волостях числилось по 337 и 196 душ мужского пола соответственно. При этом местной администрации предстояло решить дилемму: крестьяне должны были справляться с обязательной работой на десятинной пашне и одновременно работать на заводе. Власти пытались решить проблему заготовки руды, угля, дров и других заводских работ за счет резервов волостей.
Бегство крестьян и остановка завода вынудили администрации Тобольска и Верхотурья сосредоточиться на поиске выхода из создавшейся ситуации путем изменений в организации производства. Выход из спорной ситуации был все же найден с учетом мнения крестьянского мира. После побега и взятия порученцев тагильские крестьяне обратились с челобитной о возможности перемены у «железного дела» и выбора вместо беглых «крестьян семьянистых, на которых государева десятинная пашня небольшая».
6 ноября 1632 года в Верхотурье поступило сообщение от приказчика Тагильской слободы Мирона Будакова, что тагильские крестьяне выбрали к железному делу вместо беглых, четырех человек во главе с Гришкой Соколовым, а десятинную пашню с тех крестьян сняли миром и разложили на всех.
Таким же образом поступили и крестьяне Невьянской слободы, которые узнали о выборе, проведенном в Тагильской слободе. 9 крестьян во главе с Михаилом Усовым подали челобитную с просьбой сделать на Нейве также, как и на Тагиле: заменить крестьян у железного дела, выбрать и послать новых из меньшей статьи, пашню с них снять и распределить на всю волость.
Компромисс был найден, и с 1632 года выбранных в Невьянской и Тагильской слободах работников на оговоренных условиях стали расселять непосредственно у производства, основав тем самым, первое специализированное поселение металлургов – Рудную слободу. Очевидно, они были частью тех 16 семей, упомянутых историком П. Н. Буцинским. Этих людей следовало переправить на завод «с женами с детьми и со всеми их животы», взяв поручные записи, чтобы «впредь у железного дела деловых людей укрепить и железному делу мотчанья и порухи не было». Иными словами, требовалось создать при заводе поселение, крепко связанное с производством, и избавить власти от системы «рабочих смен»: чтобы «невьянским бы пашенным крестьянам в частых выборах и государевой пашне убыли не было».
Несмотря на то, что первоначально крестьяне отказывались работать и даже выступали против организации «железного дела», впоследствии проблемы с привлечением рабочей силы по-видимому решились. В течение 40-80-х годов XVII века, встречаются данные о «рудных крестьянах», «деловых людях», привлеченных к Невьянскому железному делу из Невьянского острога, Ницинской-Ощепковской и даже из Ирбитской слобод.
Имеющиеся в нашем распоряжении архивные и литературные данные, позволяют говорить о том, что деятельность Невьянского железного дела не закончилась пожаром 1637 года, а достаточно регулярно работало и далее. По мнению Ю. В. Коновалова закрытие завода произошло до 1679 года. Ко времени написания приправочных книг в 1679 года и проведения Л. М. Поскочиным переписи Тобольского уезда в 1681–1683 годах Невьянское железное рудное дело уже было преобразовано в обычную оброчную слободу. Возможно, закрытие производства железа в Рудной слободе связано со следующими событиями. В 1668 году тобольский воевода П. И. Годунов сообщал в Москву о новой находке железной руды на р. Нице в районе Нижненицинской слободы. Из трех пудов руды было получено железо «пуд без чети, и то железо старого невьянского железа гораздо лучше, а по свидетельству будет то железо против свицкого…». По оценке воеводы в этот момент в Тобольске железа не хватало. Предполагая прибыль государству, П. И. Годунов распорядился начать производство в следующем 1669 году в Нижне-Ницинской слободе силами местных крестьян, «которые пашню с себя сдали», а работников Невьянского железного дела предполагалось вернуть к работе на государевой пашне.
Острог в Рудной слободе был построен лишь на рубеже XVII–XVIII веков, до этого времени выдельный хлеб свозили в Невьянскую житницу и с пристани в Невьянской слободе отправляли в Тобольск. Вместе с хлебом вывозились и изготовленные крицы. В первые годы XVIII века производства давно уже не было, так как по схеме Рудной слободы С. У. Ремезова на его месте обозначено пустое пространство «под строения» (рис. 1). В это время в слободе существовал острог, внутри которого находились «государевы хлебные житницы». Проезжая в конце мая 1741 году через Рудную слободу Г. Ф Миллер еще застал в ней возвышающиеся остатки печи, которая «в течение многих лет снабжала всю Сибирь железом, пока в начале нынешнего столетия все горное дело в тех краях не получило другой характер».
С тех пор за этим поселением закрепилось необычное и, в то же, время такое свойственное промышленному Уралу название – Рудная слобода, которое со временем народный язык упростил до «Рудное» и «Рудно». И как не хотелось бы считать, что первый государственный железоделательный завод России заработал именно здесь, надо быть справедливым, что первое казенное железо и пушки из него появились все же чуть раньше в городе Томске.
Евгений Курлаев
Кандидат исторических наук, научный сотрудник Института истории и археологии Уральского отделения РАН
Максимова Наталья, ЯНАО
|
|
Выражаем огромную благодарность Евгению Курлаеву за интересную статью от потомков кузнеца Ивана Бахорева. Интересно было бы узнать ссылки на документы и посмотреть Рис. 1 на который имеется ссылка в статье.
|
Культурное наследие 