11 декабря 2020
Прошло 75 лет, после того, как советский солдат водрузил знамя Победы над рейхстагом в Берлине. Беспримерный подвиг совершили участники Великой Отечественной войны, освободив мир от фашизма. Крепкие зарубки война оставила в памяти солдат. В тяжелых, кровопролитных боях добывали Победу советские воины, уничтожая врага по всем фронтам.
Уроженец деревни Малая Зверева Знаменского сельского совета Стихин Леонид Григорьевич семнадцатилетним парнем призван в ряды Красной Армии в январе 1943 года. Воевал на 2 Прибалтийском фронте в составе 608 стрелкового полка 146 стрелковой дивизии, стрелком. Был тяжело ранен, домой вернулся инвалидом. В ту пору ему было 19 лет. Своими воспоминаниями о войне Леонид Григорьевич поделился с архивистами.
…От Великих Лук мы пошли в наступление. Перед тем, как меня ранило, мы прошли уже довольно много километров. В первый день по прибытии, как только мы заняли окопы, нас перевели с одного участка, на другой.
Идем и вдруг с нашего тыла, раздается автоматная очередь. Мы залегли. Это немцы оказались у нас в тылу, в котловине, там была небольшая яма с водой, они оттуда стреляли. Мы продолжили движение. Я ползу третий, от меня ползет второй человек, вдруг он уткнулся и не двигается. Я подполз, поднял его голову, у него в горле пуля, из раны сильно сочилась кровь. Я сразу его узнал, мы с ним встречались в Чебаркуле. Я закричал,- «Санитара сюда!», хотя группа у нас небольшая, санитар с нами был или нет, я не знал. Я пополз дальше, и догнал первого. Он оказался ранен, вся кисть руки была залита кровью. Он поднял свою раненную руку, увидел кровь, растерялся и закричал. Ведь мы были пацаны, еще не обстрелянные. Мне на тот момент не исполнилось 18 лет. Я ему говорю, - «Чего ты орешь! Тебе надо в госпиталь, ползи обратно». А сам пополз дальше, догоняя группу, останавливаться некогда, впереди ведущий группы, который нас должен провести до места. Это был первый день, и первые потери.
… На второй участок приползли, осмотрели местность. Впереди долина и сзади тоже долина, вдалеке видны деревенские хаты. Залегли. Мы потом узнали, что до немецких окопов было 30 метров. Заняли мы позицию и стали окапываться. Неписанный закон был у нас по окопам «Хоть на пять минут, хоть и лежа, да рой себе». Я копаю, сделал небольшой бруствер из дерна и слышу «немцы, немцы». Смотрю в небо, думаю самолет разведчик, все время барражирует и барражирует тут. А потом глянул вперед, из долины немцы поднимаются, с каждым шагом их все больше и больше видно. Началась атака. Слева раздается команда, - «Не стрелять! Не стрелять!». Это значит ближе подпустить. Тяжело было в этот момент на душе, я говорил себе. – «Леонид это война! Это война! Это не кино, это война!». А немцы надвигаются, и когда раздалась команда «Открыть огонь!», сразу наступило облегчение. Мы открыли огонь. Справа от нас расположилось подразделение наших минометчиков. Они тоже окопались, вступили в бой. Вдруг у минометчиков раздался взрыв. Уже начался рассвет. Мы подбежали, смотрим, лежит раненый минометчик, у него срезало ноги, как пилой по самый таз, даже жгут не наложить. Санитары принесли простынь, уложили его на носилки, закинули ему ноги сверху и увезли в госпиталь. До сих пор помню, как он стонал. Это был мой первый бой.
Два дня мы здесь были, ждали, что немцы снова возобновят атаку. Возвратились обратно на первую позицию, снова провожатый провел нас. Проходя мимо землянки комбата, увидели, чуть поодаль стоит немец в мокрой плащ-палатке, Он кричал на немецком языке «не стреляйте, у меня двое детей». Это был тот немец, который стрелял по нашим солдатам из котлована. Разведчики вытащили его и привели к землянке. Из землянки выскочил комбат, отвел немца подальше и расстрелял. Зачем он, немец, на нашу землю пришел, мы его не звали!... После этого вожатый скомандовал «Шагом марш» и увел нас в наши окопы.
…Занимаем мы одну деревню, немцы сопротивляются. А мы уже знали, что если в деревне загорел один дом, потом второй, значит жители ушли. При отступлении у немцев были отряды, которые поджигали оставшиеся дома, чтобы жителям некуда было вернуться. Мы преследовали эти отряды, а также не давали возможности немцам при отступлении окопаться, уничтожали их. В одной из таких деревень смотрю, лежит наш солдат, весь обгоревший, у него ранение в ногу. Видимо не успел укрыться от немцев. Они сожгли его живым, облив бензином. Вот так умирали солдаты…
Вспоминая, старый солдат незаметно смахивал скупую мужскую слезу, пережитое по сей день не отпускает душу.
За боевые заслуги в годы Великой Отечественной войны Леонид Григорьевич Стихин награжден орденом Славы III степени, Орденом Отечественной войны I степени, медалью «За Победу над Германией» и многими юбилейными медалями.
Агрессивный поток противоречивой информации, через многие информационные каналы, больше всего бьет по детям и современной молодежи, заставляя многих усомниться в истинной истории России и истории Великой Отечественной Войны, заставляет усомниться в реальном подвиге наших предков. И наша основная задача сохранить историю в её первозданном виде по воспоминаниям очевидцев и документам личного происхождения участников той страшной войны.
Н.К. Конашева,
ведущий архивист Государственного архива в г. Ирбите
Уроженец деревни Малая Зверева Знаменского сельского совета Стихин Леонид Григорьевич семнадцатилетним парнем призван в ряды Красной Армии в январе 1943 года. Воевал на 2 Прибалтийском фронте в составе 608 стрелкового полка 146 стрелковой дивизии, стрелком. Был тяжело ранен, домой вернулся инвалидом. В ту пору ему было 19 лет. Своими воспоминаниями о войне Леонид Григорьевич поделился с архивистами.
…От Великих Лук мы пошли в наступление. Перед тем, как меня ранило, мы прошли уже довольно много километров. В первый день по прибытии, как только мы заняли окопы, нас перевели с одного участка, на другой.
Идем и вдруг с нашего тыла, раздается автоматная очередь. Мы залегли. Это немцы оказались у нас в тылу, в котловине, там была небольшая яма с водой, они оттуда стреляли. Мы продолжили движение. Я ползу третий, от меня ползет второй человек, вдруг он уткнулся и не двигается. Я подполз, поднял его голову, у него в горле пуля, из раны сильно сочилась кровь. Я сразу его узнал, мы с ним встречались в Чебаркуле. Я закричал,- «Санитара сюда!», хотя группа у нас небольшая, санитар с нами был или нет, я не знал. Я пополз дальше, и догнал первого. Он оказался ранен, вся кисть руки была залита кровью. Он поднял свою раненную руку, увидел кровь, растерялся и закричал. Ведь мы были пацаны, еще не обстрелянные. Мне на тот момент не исполнилось 18 лет. Я ему говорю, - «Чего ты орешь! Тебе надо в госпиталь, ползи обратно». А сам пополз дальше, догоняя группу, останавливаться некогда, впереди ведущий группы, который нас должен провести до места. Это был первый день, и первые потери.
… На второй участок приползли, осмотрели местность. Впереди долина и сзади тоже долина, вдалеке видны деревенские хаты. Залегли. Мы потом узнали, что до немецких окопов было 30 метров. Заняли мы позицию и стали окапываться. Неписанный закон был у нас по окопам «Хоть на пять минут, хоть и лежа, да рой себе». Я копаю, сделал небольшой бруствер из дерна и слышу «немцы, немцы». Смотрю в небо, думаю самолет разведчик, все время барражирует и барражирует тут. А потом глянул вперед, из долины немцы поднимаются, с каждым шагом их все больше и больше видно. Началась атака. Слева раздается команда, - «Не стрелять! Не стрелять!». Это значит ближе подпустить. Тяжело было в этот момент на душе, я говорил себе. – «Леонид это война! Это война! Это не кино, это война!». А немцы надвигаются, и когда раздалась команда «Открыть огонь!», сразу наступило облегчение. Мы открыли огонь. Справа от нас расположилось подразделение наших минометчиков. Они тоже окопались, вступили в бой. Вдруг у минометчиков раздался взрыв. Уже начался рассвет. Мы подбежали, смотрим, лежит раненый минометчик, у него срезало ноги, как пилой по самый таз, даже жгут не наложить. Санитары принесли простынь, уложили его на носилки, закинули ему ноги сверху и увезли в госпиталь. До сих пор помню, как он стонал. Это был мой первый бой.
Два дня мы здесь были, ждали, что немцы снова возобновят атаку. Возвратились обратно на первую позицию, снова провожатый провел нас. Проходя мимо землянки комбата, увидели, чуть поодаль стоит немец в мокрой плащ-палатке, Он кричал на немецком языке «не стреляйте, у меня двое детей». Это был тот немец, который стрелял по нашим солдатам из котлована. Разведчики вытащили его и привели к землянке. Из землянки выскочил комбат, отвел немца подальше и расстрелял. Зачем он, немец, на нашу землю пришел, мы его не звали!... После этого вожатый скомандовал «Шагом марш» и увел нас в наши окопы.
…Занимаем мы одну деревню, немцы сопротивляются. А мы уже знали, что если в деревне загорел один дом, потом второй, значит жители ушли. При отступлении у немцев были отряды, которые поджигали оставшиеся дома, чтобы жителям некуда было вернуться. Мы преследовали эти отряды, а также не давали возможности немцам при отступлении окопаться, уничтожали их. В одной из таких деревень смотрю, лежит наш солдат, весь обгоревший, у него ранение в ногу. Видимо не успел укрыться от немцев. Они сожгли его живым, облив бензином. Вот так умирали солдаты…
Вспоминая, старый солдат незаметно смахивал скупую мужскую слезу, пережитое по сей день не отпускает душу.
За боевые заслуги в годы Великой Отечественной войны Леонид Григорьевич Стихин награжден орденом Славы III степени, Орденом Отечественной войны I степени, медалью «За Победу над Германией» и многими юбилейными медалями.
Агрессивный поток противоречивой информации, через многие информационные каналы, больше всего бьет по детям и современной молодежи, заставляя многих усомниться в истинной истории России и истории Великой Отечественной Войны, заставляет усомниться в реальном подвиге наших предков. И наша основная задача сохранить историю в её первозданном виде по воспоминаниям очевидцев и документам личного происхождения участников той страшной войны.
Н.К. Конашева,
ведущий архивист Государственного архива в г. Ирбите