Карпеев М.Е. Письма с Колымы

Карпеев М.Е. Письма с Колымы
В фондах Государственного архива г. Ирбита хранятся документы Ирбитского уездного военного комиссариата.
Вторая половина 1919 – начало 1920 года. Только что после годового присутствия покинули с боями территорию Ирбитского уезда колчаковцы. Но братоубийственная гражданская война продолжается, воюющим армиям нужны солдаты. Поэтому среди первых документов, изданных военным комиссариатом – несколько объявлений о мобилизации в Красную Армию. Под объявлениями стоит подпись – уездный военный комиссар М.В. Чечулин. Кто этот человек, кем был он до гражданской войны, и что стало с ним в дальнейшем?
Михаил Васильевич Чечулин (1896-1938 гг.) родился в крестьянской семье в селе Юсьва нынешнего Коми-Пермяцкого округа, недавно вошедшего в состав Пермского края. Как и многие из его сверстников, охотно поддержал революционные события 1917 года, в июне 1918 года вступил в партию большевиков, принимал активнейшее участие в кровавых боях гражданской войны, в установлении новой власти. С приходом подразделений Красной армии на Урал, Михаил Васильевич после кратких военных курсов был назначен на должность Ирбитского уездного военного комиссара, провел три мобилизационные кампании, после чего был назначен помощником начальника штаба 51-й дивизии, отличившейся в боях против Врангеля на Южном фронте. В разгар боев у Каховки, на перекопе он уже командовал 452-м полком. После завершения военных действий его ждала работа на ответственных постах сначала в городе Перми, а затем на родине – в Кудымкаре – столице Коми-Пермяцкого округа…
В начале 1934 года в результате чистки рядов окружной партийной организации М.В. Чечулин был лишен партийного билета и должности, а затем и свободы… А ведь еще незадолго до этого в декабре 1929 года в резолюции пленума окружкома парии по итогам проверки рядов ВКП(б) было записано: «Результат чистки выявил, что партийная организация округа в идеологическом отношении здорова, каких-либо группировок, течений, а также отдельных партийцев, защищающих уклон в теории, в организации не имеется».
Но И.В. Сталину и его подручным такая формулировка не понравилась, так как противоречила официальной установке об «обострении классовой борьбы» в период построения социализма, системе концлагерей требовалась бесплатная рабочая сила. И жертвами «доблестных органов НКВД» наряду с бывшими белогвардейцами, раскулаченными крестьянами становились ветераны гражданской войны и правящей коммунистической партии, в том числе и М.В. Чечулин. В Коми-Пермяцком окружном госархиве сохранились его письма, переданные на хранение родственниками. На почтовых конвертах – обратный адрес Михаила Васильевича – «Северное горное управление, бухта Ногаево, прииск Мальдяк», на почтовом штемпеле – 1937 год. Эти чудом сохранившиеся документы свидетельствуют, что и после нескольких лет тюрем и лагерей узник не смирился со своей судьбой, пишет московским руководителям заявления, добиваясь пересмотра сфабрикованного дела и реабилитации: «На днях приступаю к писанию целого ряда обстоятельных писем-заявлений и опять в Москву, примерно в апреле-мае я пошлю их 6-7 штук обязательно». Он просит жену также «написать несколько штук, в частности, в отдел частных амнистий ВЦИКа о помиловании, можно и в адрес Особого Совещания НКВД о досрочном освобождении». Разделенные тысячами километров, супруги Чечулины писали заявления прокурорам СССР и РСФСР, шесть писем ушло в адрес Центральной Комиссии Партийного Контроля. Михаил Васильевич пытается успокоить родных, пишем им, что «нужно иметь в виду, что ответ на них последует не скоро», что «примерно 7-8 месяцев требуется на это». В каждом письме – надежда… Они полны ласковых слов в адрес жены и дочери. Заботливый муж и отец дает им советы, уговаривает не унывать, отдавать все силы учебе и работе, просит сообщать новости как домашние, так и из жизни родного края. Но письма с Колымы часто не доходил до адресатов, становясь жертвами лагерной цензуры и небрежности почтальонов ГУЛАГа. Например, с января по март 1937 года из 15 писем узника Дальневосточного лагеря родственники получили только 5. Получение посылки для М.В. Чечулина было настоящим праздником: «При получении посылки право с огромной неохотой перетряхиваешь то, что уложено так заботливо, с таким вниманием…». Каково же было тем заключенным, что был лишен права переписки вообще…
Невероятной бодростью дышат его слова «… Здоров, чувствую себя совершенно неплохо. Одет по-колымски, тепло… Не беспокоит и желудок; это не значит, что вылечился не лечившись, а зависит от умеренности, режима и прочего. Состояние духа также неплохое». Конечно же он не мог описать всего, что видео и слышал: «Работаю много и сам стараюсь, как можно больше времени убить в работе с тем, чтобы меньше времени оставалось на всякие думки-размышления… Очень мало пищи духовной, нет газет и мало книг – это общая беда».
Последние строки из последнего письма: «Я уже писал, что становлюсь совсем нелюдимым, то есть в частности никуда не хожу почти совсем, и никого, ни одного человека из окружающих не могу назвать другом, даже по несчастью. Будучи в Дальлаге, на Амуре, я находил еще пару людей, с которыми относительно дружил, здесь же и этого нет. Какое-то совершенно равнодушное ко всем отношение, окружающие люди не привлекают и не блещут абсолютно ничем, и дружбы с кем-либо из них никогда не может быть. Отсюда еще большее замыкание в самом себе, и может быть, это даже хуже, но… другого к сожалению ничего не вижу».
На последнем письме стояла дата – 20 июня 1938 года. Он так и не увидел долгожданной свободы, так и не вернулся в родные края. На далекой колымской земле оборвалась жизнь бывшего Ирбитского уездного военного комиссара времен гражданской войны Михаила Васильевича Чечулина…

М.Е. Карпеев
заведующий сектором музея им. Г.А. Речкалова, п. Зайково



Текст сообщения*
Защита от автоматических сообщений