Взаимосвязи между православными центрами Восточного Урала и прилегающими территориями Западной Сибири (современные Свердловская, Курганская, Тюменская области, входящие в Уральский федеральный округ) возникали по мере русской колонизации региона. География христианских центров отражала пути колонизации.
Одновременно с закладкой русских крепостей по маршруту водного пути в Сибирь, вошедшей в состав России благодаря походу Ермака, в них возводились и церкви. Деревянные приходские храмы конца XVI – начала XVII вв. не дошли до нашего времени. Зато следы существования первых православных монастырей и сегодня можно проследить в топонимике региона.
Вероятно, старейшим монастырем в Азиатской России следует считать мужской монастырь, основанный в Тобольске предположительно в 1586 г. (по другим данным, в 1601 г.) . Первоначально монастырские постройки возводились за р. Иртышем, у старого устья р. Тобола, в обители была церковь во имя святых Зосимы и Савватия Соловецких, которая и дала название монастырю. Из этого факта дореволюционные авторы делали вывод, что основатели монастыря были выходцами с Соловков. Первыми настоятелями сибирской обители стали строитель Логгин и игумен Дионисий. Выбранное место оказалось неудобным – постройки каждую весну во время разлива Иртыша затоплялись. Поэтому в 1610 г. иноки переселились на новое место – на гору, за острогом верхнего посада г. Тобольска, с северной стороны (за Воскресенскими воротами), где была построена Успенская церковь, а монастырь стал называться Успенским .
Еще один старейший в регионе монастырь появился в узловом пункте новой – гужевой Бабиновской – дороги в Верхотурье. Впервые Верхотурский мужской Николаевский монастырь упоминается в грамоте царя Бориса Годунова, датируемой 26 февраля 1604 г. Но данный акт лишь официально закреплял факт существования обители, основанной ранее: грамота списывала долги монастыря перед верхотурской казны за взятые для строительства церкви материалы. Вероятно, фактическое существование Николаевская обитель ведет с 1603 или с 1602 г.
Основателем Верхотурского монастыря был черный поп Иона Пошехонец. Согласно житию святого преподобномученика Адриана Пошехонского, иеромонах Иона был основателем Свято-Троицкой Иониной пустыни в излучине рек Соги, Согожи и Петромы в Пошехонье, и пришел в те края раньше самого Адриана, то есть ранее 1540 г. Есть сведения, хотя и недостаточно точные, о проживании Ионы в Николо-Угрешском монастыре под Москвой .
Существует версия о том, что основатель Верхотурского монастыря Иона Пошехонец и основатель Осинского Преображенского монастыря на западном склоне Уральских гор Иона Прокофьев Пошехонец — одно лицо.
Об Осинском монастыре известно немного. В писцовой книге 1596 г. указано: «на Осе же слободы версты на две за рекою Камой в Казанскую сторону, на берегу под городищем часовня попа черного священника Ионы Прокофьева Пошехонца да старца Арсения Мезенца, а строит тот монастырь государев богомолец – монастырь во имя Преображения Господня Бога и Спаса нашего И[исуса] X[риста] да и Зосимы и Саватия Солов[ецких] чудотворцев, и под монастырем земли вдоль и поперек по 50 саженей». Основание обители относят к 1591 г., в 1727 г. он был упразднен из-за малочисленности братии .
Если предположить, что все эти сведения действительно относятся к биографии одного исторического лица – основателя Верхотурской обители – то на Урале он появился уже в престарелом возрасте, имея большой опыт иноческой жизни и даже неоднократный опыт основания монастырей.
В 1615 г. черный поп Иона Пошехонец еще был жив и управлял монастырем. В окладной книге (о получении руги) он даже назван «игуменом» – это более высокий сан, чем иеромонах. Дальнейшая его судьба неизвестна. Вероятно, закончил дни в созданной им обители. Но память верхотурцев не сохранила его могилы.
К числу старейших монастырей можно отнести также Туринский Покровский монастырь. Дата его основания точно не известна, предположительно, 1604 г. Неизвестно и имя основателя.
Имя основателя еще одного старейшего монастыря – мужского в Тюмени – память потомков сохранила: монах Нифонт из Казанской Раифской пустыни. Монастырь в Тюмени существует с 1616 г., поначалу назывался Спасо-Преображенским, позднее был переименован в Троицкий .
Указанные старейшие монастыри, расположенные на основном русском пути в Сибирь, сохранились (пусть на иных по сравнению с первоначальными местах и с измененными названиями) до наших дней, являются паломническими и туристическими центрами.
В первые десятилетия заселения Восточного Урала и Западной Сибири были основаны монастыри и в отдалении от основной дороги в Сибирь, в тех районах, которые активно осваивались русскими. Так, к 1621 г. уже существовали Тагильский Рождественский и Невьянский Введенский мужские монастыри . Но их история оказалась недолгой, и об основателях этих обителей сведений не сохранилось. Более того, скупые свидетельства документов не позволяют точно определить их местонахождение . К 1621 г. существовал и Березовский Воскресенский монастырь, основанный, вероятно, в 1605 г., вместе с одноименной церковью в г. Березове. История этой обители тоже почти неизвестна. Вероятно, она просуществовала до 1723 г., но были периоды, когда монастырь находился в запустении за отсутствием братии .
Однако сохранившиеся данные о первых основателях урало-сибирских монастырей достаточно показательны. Обители региона создавались выходцами из монастырей Европейской России, имевших богатый опыт иноческой жизни, прославленную историю и чтимые святыни. Так, Соловецкий монастырь вел свою историю с конца 20-х годов XV в., был значимым центром православия на Севере России, в нем покоились мощи преподобных основателей обители – Зосимы и Савватия, а также святителя Филиппа митрополита Московского . Иона Пошехонец был современником и, по-видимому, единомышленником старца Адриана Пошехонского – ученика Корнилия Комельского (1455–1537 гг.), последователя Нила Сорского. Самой молодой была Раифская пустынь в 30 км от Казани, основанная только в 1613 г., но ее создателем был иеромонах Филарет из Московского Чудова монастыря, основанного в Кремле в 1365 г. Надо полагать, что иноческие традиции этих монастырей были перенесены и в первые обители урало-сибирского региона.
Тенденция создания урало-сибирских монастырей выходцами из прославленных обителей Европейской России, имеющих стойкие традиции иноческой жизни, была продолжена и укреплена первым архиепископом Сибирским и Тобольским Киприаном.
Следуя на кафедру в Тобольск в 1621 г., он, начиная с пребывания в Верхотурье, непременно знакомился с иноческой жизнью в существовавших монастырях и стремился укрепить состав братии теми монахами, которые ехали в его свите.
Так, в Верхотурский Николаевский монастырь он поставил игуменом Германа из Троице-Сергиевой лавры и строителем иеромонаха Макария из Иосифо-Волоцкого монастыря; в Тагильском Рождественском монастыре оставил прежнего игумена Аврамия, но послал в помощь ему «старца–строителя Варлама», вероятно, из числа своей свиты; в Невьянский Введенский мужской монастырь отправил строителем монаха Стахея из Новгородского Юрьевского монастыря, иеромонаха Феопента из Переславль-Залесского Горицкого монастыря, да «тутошнего старчика-постриженика» Исидора – вероятно, из числа братии Невьянского монастыря. Кроме того, учредил новый – Невьянский Богоявленский мужской монастырь, послав туда соловецкого старца Серапиона в строители, а иеромонаха Верхотурского Николаевского монастыря Христофора и служебника Симеона – в число братии, поскольку «в Верхотурском уезде на Невье, на Нице реке, живут наши крестьяне, за 100 верст от Верхотурья, а церкви в том месте не было».
Следуя далее, владыка остановился в Туринске, где поставил игуменом в Туринский Покровский монастырь иеромонаха Макария, отпустив с ним двух старцев (вероятно, все трое – из числа свиты Киприана).
В Тюмени в Преображенском монастыре архиепископ поставил нового игумена – ростовского монаха Аврамия, дав ему в помощь строителем старца Иону Лихорева, постриженика Кирилло-Белозерского монастыря, и келарем старца Онуфрия, постриженика Новгородского Антониева монастыря.
Прибыв в конечный пункт свой поездки – в Тобольск, он поставил в монастырь, называемый им «Никольским» (хотя речь идет, вероятно, об Успенском), архимандрита Мефодия и строителя старца Феодосия, постриженика Ярославского Преображенского монастыря, и иеродиакона Ферапонта, постриженика Печерского монастыря. Кроме того, он послал в Березовский Воскресенский монастырь игумена Тарасия, постриженика Коряжемского Николаевского монастыря Сольвычегодского уезда Архангельской епархии .
Назначение в большинство существовавших в регионе монастырей новых настоятелей из числа своей свиты архиепископ провел неслучайно. Нравы монашествующих вызывали яростную критику владыки Киприана. Обозрев лично большинство существовавших в регионе обителей и попытавшись предпринять срочные меры по исправлению положения, он вынужден был уже в 1622 г. констатировать следующее положение вещей: «...как де он ехал в Сибирь, и едучи де видел он в сибирских городех на Верхотурье, и на Тюмени, и в Тобольску монастыри, где живут старцы и старицы, и в тех де монастырех старцы и старицы живут не по манастырскому чину с женами в однех кельях; и кому де что по вине доведетца учинити и слехка наказанье по правилам святых отец, и за тех де безчинников стоят во всех городех всяких чинов люди, укрываючи свое воровство для того, что до них и до самих великие духовные вины доходили... и до кого де какая вина духовная дойдет до служилого человека или до посацкого, и до попа, и до чернца, и до черницы, и до вдовы, и до девки, и за то в тех городех вступаютца воеводы и в наказанье их не дают... а в которые де городы он архиепископ посылает к государеву богомолью игуменов и попов для церковного строенья и чтоб в тех городех крестьяне без покаянья и младенцы без крещенья не помирали, и тех де игуменов и попов ни в которых городех не принимают, и что кому жалованья идет хлебного и денег, и воеводы де им не дают, рнясь ему архиепископу; и только де ис Тобольска о том от себя не отпишем, и они де волочась и опять в Тоболеск приедут...»
Расселяя мужские и женские монастыри по отдельным местам жительства, архиепископ Киприан еще будучи в 1621 г. проездом в Верхотурье основал Покровский женский монастырь. Вероятно, проезжая через Тюмень в 1621 г., архиепископ учредил самостоятельный женский Ильинский монастырь (впоследствии переименованный в Успенский), впрочем, укрепить нормы монашеской жизни в нем удалось не сразу: в 1622 г. игуменья Капитолина была обвинена в том, что она «живет не по иноческому обещанью». В 1624 г. братия Тобольского Успенского монастыря была переселена в нижний посад, где они выстроили Знаменскую церковь, и монастырь стал называться по этой церкви – Знаменским. «На горе» же, где ранее жила братия, остался женский монастырь – Николаевский, впоследствии получивший название Рождественского. В этом же году братия в Туринске была переселена на новое место – около Ямской слободы, где построили Николаевскую церковь, и монастырь стал называться Николаевским. Монахини остались в прежнем Покровском монастыре .
Так в конце XVI – 20-е годы XVII в. оформилась сеть монастырей региона, и установились основные нормы иноческой жизни. Обители получили непосредственное духовное руководство в лице архиепископа Сибирского и кадровое подкрепление насельниками уже состоявшихся монастырей Европейской России.
Через 20–30 лет после учреждения Тобольской епархии в регионе появляется ряд монастырей, основанных уже постриженниками урало-сибирских обителей. Они появлялись в районах интенсивного заселения русскими либо же в местах, нуждавшихся в миссионерском влиянии. Так в 1644 г. монахом Невьянского Богоявленского монастыря старцем Далматом был основан Далматовский Успенский монастырь на Исети; в 1651 г. по прошению «пустынника старца Рафаила» был создан Рафайловский Троицкий мужской монастырь на Исети ; в 1653 г. в 9 верстах от Тобольска в месте чудесного исцеления крестьянки Анны архиепископом Сибирским Симеоном был заложен Межигорский Иоанновский монастырь – приписной к архиерейскому дому ; в 1657 г. по прошению крещеных остяков 14 волостей Кодской земли был учрежден царской грамотой миссионерский Кондинский Троицкий мужской монастырь в 240 верстах к северу от Березова (в 60-х годах монастырь владел заимкой на р. Исети) .
Женские монастыри региона появлялись, как правило, в качестве приписных к мужским, имеющих общее с ними сельское хозяйство и рукоделия, а также уставные нормы. Так был создан в 1680 г. Далматовский Введенский монастырь близ стен мужского Успенского монастыря на Исети (впоследствии перенесенный в с. Верх-Теченское). Приписным к мужскому Невьянскому Богоявленскому был и Невьянский Введенский женский, существовавший в XVIII в. (дата его основания точно не установлена, и с Невьянским Введенским монастырем начала XVII в. он не имеет ничего общего).
Многие из монастырей региона, появившиеся до середины XVII в., имеют долгую историю и возрождаются в наши дни. Ныне возрождены оба верхотурских монастыря – Николаевский и Покровский, Туринский Николаевский (ныне женский) монастырь, мужской Троицкий и женский Ильинский монастыри в Тюмени, Межигорский (ныне женский) монастырь под Тобольском, Далматовские мужской Успенский и женский (Верх-Теченский) монастыри. Невьянский Богоявленский монастырь, закрытый еще в 1783 г., продолжил свою историю уже в виде Абалакского Знаменского монастыря под Тобольском, куда была переведена братия из уральской обители. Ныне Абалакский монастырь также действующий. Все они расположены вдоль автомобильных и железнодорожных трасс, что способствует развитию паломничества и туризма в эти религиозные центры, хотя, к сожалению, постройки XVII в. в них не сохранились.
В середине XVII в. заканчивается этап создания сети православных урало-сибирских монастырей, возникавших в процессе активного восприятия иноческих традиций обителей Европейской России. Ему на смену пришел новый период – период повседневного взаимодействия обителей региона, приводящего к определенной унификации внешнего иноческого быта, нравственного облика насельников. Это взаимодействие выражалось, прежде всего, в переводах братии из одной обители в другую, обусловленных различными причинами: духовными исканиями, церковно-административными назначениями на ответственные послушания, стремлением церковных властей к нравственному исправлению некоторых насельников. Как правило, такие переводы осуществлялись в рамках одной епархии (до конца XVIII в. – Тобольской, с конца XVIII в. территория восточной части Среднего Урала оказалась в составе Пермской епархии, а Западная Сибирь и территория Восточного Урала южнее Исети – в составе Тобольской епархии).
Интенсивность кадровых переводов существенно различалась для мужских и женских монастырей. В полной мере она может быть прослежена только за период XIX – начала ХХ в., когда эта информация стала регулярно фиксироваться в ведомостях о монашествующих.
Например, по данным мужских Верхотурского Николаевского и Далматовского Успенского монастырей за указанный период (прослежены биографии 974 человек ), 14,4% насельников за время своего иночества жили не только в этих, но и в других монастырях или на послушании при архиерейском доме, причем лишь 18,9% переведенных характеризовались настоятелями не с самой лучшей стороны . Таким образом, можно говорить о том, что перевод насельников из обители в обитель скорее укреплял монастыри, чем ослаблял их.
География обителей, в которых прежде жили эти насельники, чрезвычайно велика – 51 монастырь, расположенные от Афона на юге до Финляндской и Архангельской епархий на севере, от Минской и Черниговской епархий на западе до Иркутской на востоке.
Большинство переводов, конечно, осуществлялось между ближайшими обителями: Верхотурский Николаевский – Далматовский Успенский – Кыртомский Крестовоздвиженский (основанный в лесах за Алапаевском в 1871 г. афонским монахом Адрианом Медведевым) – Соликамский Истобенский Троицкий. Но были в уральских обителях и насельники, прежде жившие в самых прославленных русских монастырях.
Так, настоятель Далматовского Успенского монастыря в 1783–1796 гг. игумен Даниил (Мартьянов), родом из дворян, после военной службы ушел в 1766 г. в Успенский Куничий монастырь в Молдавии, где в 1773 г. принял постриг и вскоре был переведен в Александро-Невскую лавру, там в 1781 г. произведен в игуменский сан и назначен в Отенский Покровский монастырь Новгородской епархии настоятелем, а в 1783 г. по рекомендации архиепископа Санкт-Петербургского Гавриила указом Синода был переведен в Далматов. После 13 лет настоятельства в Далматове подал прошение об увольнении на покой и по требованию митрополита Санкт-Петербургского Гавриила был отправлен снова в Александро-Невскую лавру (в 1798 г.) .
Ризничий Далматовского монастыря в 1841–1844 гг. иеромонах Киприан (Пенязев) начинал свой иноческий путь в Соловецком монастыре Архангельской епархии, где прожил не менее семи лет и принял постриг и рукоположение в иеромонашеский сан, потом был переведен в Московский Знаменский монастырь, в 1834 г. по случаю учреждения викариатства в Екатеринбурге по собственному прошению был перемещен в Екатеринбургский архиерейский дом, где 10 месяцев был экономом, но вызвал своим поведением нарекания, и в январе 1835 г. указом Пермской консистории был перемещен в Верхотурский монастырь сверх штата, где прожил полтора года и за дурное поведение был переведен в Соликамский монастырь, после чего его дважды переводили и в Верхотурский, и в Далматовский монастыри. В последнем, показав со временем более дисциплинированное поведение, и был назначен ризничим .
Биография другого ризничего – иеромонаха Пимена – складывалась более ровно. Иноческий путь он начал в Глинской Рождество-Богородицкой пустыни Курской епархии в 1871 г., прожил там восемь лет, после чего был переведен в Курский Знаменский монастырь. В 1883 г. по его прошению был перемещен в Пермский архиерейский дом, где и принял постриг, спустя полгода по собственному прошению был переведен в Верхотурский Николаевский монастырь, где рукоположен в иеродиакона, в декабре 1887 г. переведен в Далматовский Успенский монастырь, где рукоположен в иеромонаха и в мае 1890 г. назначен исполняющим должность казначея. Впрочем, год спустя, в июне 1891 г., попросил уволить его от этого послушания по слабости здоровья, и его прошение было удовлетворено. Год спустя он был переведен снова в Верхотурский монастырь, а в 1896 г. назначен ризничим. В 1897 г. по представлению настоятеля «за отлично усердную службу» был награжден набедренником .
Еще более заслуженную биографию имел иеромонах Иероним (Чистяков), появившийся в Далматовском Успенском монастыре в конце 1897 г. Иноческий путь он начал в 1880 г., поступив послушником в Саровскую пустынь Тамбовской епархии, где и принял постриг в 1885 г. В 1887 г. согласно его прошению был переведен в число братии Пермского архиерейского дома, рукоположен в иеродиакона и иеромонаха, назначен в 1890 г. исполняющим должность епархиального казначея, за службу в 1896 г. награжден набедренником. В 1897 г. был переведен в Омскую епархию и назначен исполняющим должность епархиального эконома, но прожил в Омске недолго: через три месяца, в октябре 1897 г., попросился обратно на Урал и был определен в число братства Далматовского Успенского монастыря .
Начинал монашеское служение в Саровской пустыни и монах Киприан – в миру Константин Николаевич Некрасов. Родом он был с Восточного Урала, учился в Екатеринбурге, там же служил потом в канцелярии уездного суда, а в 29 лет в 1868 г. ушел в Саров. Впрочем, прожил там только 2,5 года, после чего согласно его прошению был переведен в Далматовский монастырь, там принял постриг в 1871 г., а в 1872 г. согласно его прошению переведен в Верхотурский монастырь, где рукоположен в иеродиакона. Настоятели уральских монастырей характеризовали его только с положительной стороны, отмечая скромность его поведения, почтительность, трезвость, послушание, а также хорошие навыки церковного пения и чтения .
Долгие годы в прославленной Оптиной пустыни Калужской епархии провел насельником московский мещанин Василий Богданов. Он поступил в пустынь в возрасте 26 лет в 1875 г. и жил в ней до 1902 г. – 27 лет. Там он принял постриг с именем Виктор, был рукоположен в иеродиакона и иеромонаха, в 1901 г. награжден набедренником. В сложный для Кыртомского Крестовоздвиженского монастыря период он был назначен его настоятелем по указу Екатеринбургской консистории от 27 апреля 1902 г. Приехал на Урал в июне того года и нес обязанности настоятеля до марта 1906 г. В 1905 г. получил две награды – благословение епископа Екатеринбургского «за примерное честное иноческое житие» и наперсный крест от Синода. В марте 1906 г. попросил епархиальное начальство освободить его от настоятельства и перевести в Далматовский монастырь в число братства. Просьба его была удовлетворена .
Настоятелем Далматовского Успенского монастыря в 1905 г. стал Дмитрий Петрович Гуторин (в постриге Досифей), начавший свой иноческий путь в 1872 г. в Свято-Троицкой Сергиевой лавре. Прожив послушником в лавре четыре года, он перешел в Верхотурский Николаевский монастырь, впрочем, прожил в нем лишь полгода и в январе 1878 г. по его прошению был переведен в Екатеринбургский архиерейский дом, принял постриг, был рукоположен в иеродиакона и исполнял обязанности иподиакона. В 1882 г. по его прошению был переведен обратно в Верхотурье, где в 1887 г. рукоположен в иеромонаха, а в 1891 г. назначен исправляющим должность казначея (во время отсутствия настоятеля в обители в течение месяца в 1892 г. и четыре месяца в 1893 г. исполнял обязанности настоятеля). В мае 1894 г. по предложению епархиального начальства был переведен в Далматовский монастырь, а в феврале 1895 г. – в Екатеринбургскую консисторию, где назначен экономом. В ноябре того же года по его просьбе был возвращен в Далматов. В следующем 1896 г. шесть месяцев был в командировке на пароходе «Екатеринослав» во время похода из Одессы во Владивосток в качестве флотского священника, в Далматов вернулся в декабре. В 1904 г. он был назначен казначеем Далматовского Успенского монастыря, в июле 1905 г. – временно исполняющим обязанности настоятеля, в 1911 г. возведен в игуменский сан и утвержден в должности настоятеля, в 1913 г. был посвящен в сан архимандрита. В 1917 г. попросил уволить его на покой и последующие годы жил в монастыре за штатом. В 1892, 1894, 1903, 1912 г. получал церковные награды «за благочестное служение», «за пожертвование в пользу церкви, «за примерное благочестное иноческое житие» .
Особенно часто переводили из обители в обитель или в архиерейский дом настоятелей мужских монастырей. Это свидетельствует о наличии кадровых проблем в уральском иночестве XVIII – начала ХХ в.: зачастую среди братии того или иного монастыря не удавалось найти достойную кандидатуру для поставления в настоятели, и приходилось перемещать иноков из других обителей.
Например, среди настоятелей Верхотурского Николаевского монастыря в XIX – начале ХХ вв. (период, за который биографии настоятелей известны достаточно подробно) не было ни одного, чья иноческая жизнь целиком прошла бы в стенах этой обители .
Среди семнадцати настоятелей Далматовского Успенского монастыря этого периода лишь трое: игумен Александр (Плотников), 1815—1822 гг., архимандрит Исаакий (Бердников), 1866–1886 гг., архимандрит Агафон (Колесников), 1898–1904 гг., провели всю иноческую жизнь в стенах одной обители, причем настоятельство игумена Александра закончилось затяжным конфликтом с братией, а настоятеля Агафона епархиальные власти посчитали неспособным своими силами перевести монастырь на общежитие .
Для женских монастырей урало-сибирского региона было более типично проживание в одной обители. Так, по данным ведомостей 1861–1919 гг. семи женских монастырей (Екатеринбургский Ново-Тихвинский, Верхотурские Покровский и Успенский, Красносельский Введенский, Колчеданский Покровский, Каменский Преображенский, Верх-Теченский Троицкий – прослежены биографии 3372 человек) лишь 35 насельниц (1%) переводились из монастыря в монастырь .
Урало-сибирские обители, возникавшие в XIX в., изначально строились на основе общежительных норм. Некоторые монастыри создавались по благословению старцев прославленных обителей Европейской России, заимствуя и их уставные нормы.
Так, основательница Екатеринбургского Ново-Тихвинского монастыря Татьяна Костромина в 1801–1802 гг. отправилась в Киев для поклонения святым мощам. За недостатком средств путешествие совершалось пешком и, конечно, с посещением обителей, лежащих по пути паломничества. Вероятно, именно в Киеве старцы указали ей Саровскую пустынь как замечательный очаг благочестия и истинно иноческой жизни, и она не преминула посетить обитель .
Наставником паломницы в Сарове стал настоятель Исайя (1794–1806 гг.). Татьяна Костромина не оставила письменных воспоминаний о встрече с ним, но получила устав пустыни и благословение старца на создание обители . С преподобным Серафимом Саровским Татьяна Костромина, видимо, не встречалась – в это время он был в строгом затворе, но показательно, что именно Исайю преподобный Серафим считал последним саровским старцем, который был духовно близок ему . Саровский устав был введен в монашеской общине при Успенской церкви Екатеринбурга, впоследствии преобразованной в женский монастырь.
Прожив 17 лет по Саровскому уставу, настоятельница официально учрежденного в 1809 г. Ново-Тихвинского монастыря игуменья Таисия (Татьяна Костромина) в 1819 г. отправилась в Петербург ходатайствовать о возведении обители в I класс и об утверждении особого устава для ее обители, в основу которого должны были быть положены саровские нормы.
Согласно сведениям конца XIX – начала ХХ вв., устав для уральской обители по просьбе матушки Таисии составил архимандрит Александро-Невской лавры Герасим. Кроме Саровского было использовано еще два наиболее близкие к нему устава – Валаамский и Александро-Невский .
В лавре закончили работу над уставом осенью 1820 г. Проект был прислан на рассмотрение епископа Пермского Иустина, который поручил эту задачу ректору Пермской семинарии и настоятелю Верхотурского монастыря архимандриту Афанасию (имеющему опыт управления монастырями с 1813 г. ) и инспектору семинарии игумену Соликамского Троицкого монастыря Иннокентию (впоследствии ставшему архиепископом ).
1 июня 1821 г. епископ Иустин представил в Синод текст устава со своими собственными замечаниями и замечаниями архимандрита Афанасия и игумена Иннокентия, которые несколько уточняли правила общежития в обители .
Последняя редакторская правка была поручена глинскому строителю Филарету , как раз оказавшемуся в Санкт-Петербурге с аналогичным ходатайством об утверждении общежительного устава, написанного им для своей пустыни . Устав Екатеринбургского Ново-Тихвинского монастыря был утвержден указом Синода от 15 мая 1822 г. К сожалению, этот уникальный документ не сохранился.
Если в начале XIX в. уральцы искали примера и наставления в иноческой жизни в Саровской пустыни, то спустя десятилетия они обращались уже в другие монастыри – в тот период являвшиеся духовными центрами всей России.
Так, одна из основательниц Красносельского Введенского монастыря Евгения (в монашестве Евстолия) Зырянова, прожив детские и юношеские годы в общине, давшей начало этому монастырю, чувствуя потребность в духовном руководстве опытными в иночестве старцами, отправилась в начале 70-х годов XIX в. в паломничество в Оптину пустынь – к старцу Амвросию (Гренкову), считающемуся прообразом старца Зосимы из «Братьев Карамазовых». Евгения Зырянова просила у него благословение на поступление в какой-либо монастырь. Но старец благословения на это не дал, а благословил Евгению возвратиться в свою общину, пророчески предсказав, что у них будет «Введенский монастырь» . Монастырь в селе Красном (Краснослободском) был учрежден в 1899 г. Младший брат Евгении Зыряновой – Гавриил – в двадцатилетнем возрасте в 1864 г. поступил послушником в Оптину пустынь, прожил в ней 10 лет и в 1875 г. перешел в Московский Высокопетровский монастырь, где и принял постриг. Однако, избегая столичной суеты, в 1882 г. по совету старца Амвросия ушел в Казанскую Раифскую пустынь, там стал иеромонахом и духовником обители, а в 1883 г. его перевели в Седмиезерную Богородицкую пустынь Казанской епархии. В ней он прожил 25 лет, в 1892 г. принял схиму с именем Гавриил, в 1902–1908 гг. был назначен наместником и возведен в сан архимандрита. К старцу Гавриилу неоднократно приезжала великая княгиня Елизавета Федоровна, почитавшая его своим духовным наставником. В 1908 г. старец переехал в Псковскую Спасо-Елеазарову пустынь к своему духовному сыну игумену Иувеналию (Масловскому), где и прожил вплоть до кончины в 1915 г. В 1996 г. схиархимандрит Гавриил причислен к лику местночтимых святых Казанской епархии . Его сестра монахиня Евстолия Зырянова поддерживала с ним переписку, пережив старца как минимум на три года – последние сведения о ней датируются 1918 г.
Немалую проблему представлял и переход уральских монастырей, основанных еще в XVII в., на нормы иноческого общежития. Для проведения этого преобразования в 1894–1896 гг. в Верхотурье были переведены восемь насельников из Валаамского Преображенского монастыря, имевшего общежительный устав. В Верхотурском Николаевском монастыре вводился устав Коневской обители, расположенной неподалеку от Валаама. Настоятелем в Верхотурье был назначен валаамский инок – архимандрит Иов (Брюхов).
Валаамский Преображенский монастырь, основанный еще в конце XIV в., в конце XIX в. был одной из наиболее почитаемых в России обителей. Там процветали все формы иноческой жизни: общежительной, скитской, отшельнической; глубокие корни имело старчество; был опыт совмещения приема многих тысяч паломников с соблюдением общежительных норм.
Прибывшие с Валаама насельники преподали первые уроки общежительной жизни верхотурской братии. Свидетельством глубокого уважения уральцев к ним стало избрание в 1899 г. – после возвращения архимандрита Иова на Валаам – новым настоятелем в Верхотурье иеромонаха Арефы (Катаргина), приехавшего в 1894 г. вместе с Иовом. Настоятель Арефа (возведенный в сан игумена, а потом и архимандрита) управлял Николаевским монастырем вплоть до своей кончины в 1903 г.
Уральские обители, восприявшие нормы уставной общежительной жизни от лучших монастырей Европейской России, в свою очередь становились наставниками общежительных норм для других монастырей Урала.
Так, сестры Екатеринбургского Ново-Тихвинского женского монастыря – единственного в регионе, имевшего специально составленный для него устав – стали наставницами для молодых или менее опытных обителей региона: Туринского Николаевского, Красносельского Введенского, Каслинского Казанского, Каменского Преображенского, Верхотурского Успенского, Межигорского Иоанновского, Багарякской общины (не получившей статуса монастыря).
Некоторые из этих обителей первое время своего существования были приписными к Екатеринбургскому монастырю – самому крупному и состоятельному в регионе.
Так, указом Пермской консистории от 4 ноября 1876 г. к Ново-Тихвинскому монастырю была приписана Багарякская женская община (она располагалась примерно в 85 км к юго-востоку от Екатеринбурга). Жившие там девять послушниц были причислены в сестричество Ново-Тихвинского монастыря, хотя продолжали обитать на прежнем месте, получая духовную и, надо полагать, материальную поддержку из Екатеринбурга. Руководила Багарякской общиной местная крестьянка Маремьяна Петровна Толстых, 1821 г. рождения .
Подобным образом складывались взаимоотношения Ново-Тихвинского монастыря с еще одной молодой общиной – Каслинской (в 100 км к югу от Екатеринбурга). Она была основана в 60-е годы XIX в., 3 апреля 1878 г. приписана к Екатеринбургской обители. Проживавшие к тому времени в Каслях 15 послушниц были причислены в екатеринбургское сестричество. Руководила общиной крестьянка Багарякской волости Ксения Максимовна Зеленкина, 1848 г. рождения . В Каслинское общежитие из Екатеринбурга в 1881 г. была командирована монахиня Августа Ковелина, в 1882 г. монахиня Августа Максимова, в 1883 г. монахини Нина Пахнина и Виктория Борисихина «для ознакомления сестер с правилами монаст[ырского] устава и для управления ими» .
Опекал Ново-Тихвинский монастырь и женскую общину на Каменском заводе (в 100 км к юго-востоку от Екатеринбурга). Первая начальница этой общины – монахиня Анастасия Воронина, официально была назначена исполняющей обязанности начальницы 8 апреля 1856 г., утверждена же в должности указом Пермской консистории 11 января 1861 г.. Родом из семьи мастерового Каменского завода, она с 1837 г. (с 22 лет) жила в общине, но одновременно числилась в сестричестве Ново-Тихвинского монастыря. Постриг она приняла в 1864 г.
В 1871 г. из Ново-Тихвинской обители в Каменскую общину были отправлены новопостриженные монахини Артемия Нохрина и Августа Белоусова. Обе начинали свой иноческий путь в Каменской общине: Августа – в 1830 г., Артемия – в 1839 г., потом несколько лет жили в Екатеринбургской обители. В 1871 г. они были отправлены в Каменск «для услужения при тамошней церкви» .
Несколько монастырей получили из Екатеринбургской обители первых начальниц для укрепления в них иноческой жизни.
Большое влияние оказал Ново-Тихвинский монастырь на Межигорский Иоанно-Введенский женский монастырь. Монастырь этот, 27 декабря 1864 г. торжественно преобразованный из мужского в женский, первые месяцы после преобразования управлялся монахиней Серафимой, присланной из Туринского монастыря. Но она тяготилась своим послушанием и просила епархиальное начальство разрешить ей вернуться в Туринск. Учитывая ее престарелый возраст и неграмотность, епископ Тобольский Варлаам разрешил ей вернуться, а на ее место по просьбе владыки были присланы из Екатеринбургского монастыря восемь насельниц: четыре монахини и четыре рясофорные послушницы .
Ново-Тихвинский монастырь отдал молодой сибирской обители лучших насельниц. Одна из них – монахиня Дорофея (Костарева) – в Екатеринбургском монастыре жила с 1814 г., с 1858 г. была казначеей . В марте 1865 г. она была назначена настоятельницей Межигорского монастыря.
Вместе с ней отправили монахиню Марию Назимову, жившую в Ново-Тихвинском монастыре с 1823 г. и исполнявшей несколько лет золотошвейное послушание ; монахиню Музу Ведерникову, жившую в Екатеринбургской обители с 1817 г., хотя последние годы и не несшую послушания по причине старости (1799 г. рождения) и слабости ; монахиню Феклу Евреинову, которая жила в Ново-Тихвинской обители с 1833 г. и организовала там свечное производство . Указом Тобольской консистории от 25 марта 1865 г. они получили назначение на самые ответственные послушания в Межигорском монастыре: Мария – казначеей, Муза – церковницей, Фекла – благочинной.
При Дорофее в Межигорском монастыре – по примеру Екатеринбургского – были построены новые келейные корпуса, введены различные рукоделия: золотошвейное, вышивка бисером, шелком и гарусом; организовано свечное производство, выделка кирпичей, создано училище для девочек, благоукрашены две монастырские церкви, устроена заимка в 5 верстах от обители на речке Жуковке, где заведено хлебопашество, скотоводство, мельница. В игуменский сан монахиня Дорофея была возведена 3 марта 1873 г., а 10 августа 1874 г. скончалась .
После ее кончины сестры хотели избрать новой настоятельницей Марию Назимову, но она, по слабости здоровья, отказалась, и лишь временно, до назначения новой настоятельницы, управляла монастырем до мая 1875 г.
19 мая 1875 г. новой настоятельницей Межигорского монастыря указом Тобольской консистории была назначена еще одна екатеринбургская монахиня – 44-летняя Августа Бердникова. Иноческую жизнь она начала в Верх-Теченском монастыре, в 1874 г. по ее просьбе была переведена в Ново-Тихвинский монастырь, а вскоре получила это новое назначение. Она управляла Межигорским монастырем два года, после чего попросила уволить ее от должности «по слабости здоровья», и, дождавшись назначения преемницы, в октябре 1879 г. вернулась в Екатеринбургский монастырь, где и проживала, исполняя скромное послушание по чтению псалтири в церкви .
Помог Ново-Тихвинский монастырь и упрочению еще одной женской обители Тобольской епархии – Туринского Николаевского монастыря, преобразованного из мужского в женский в 1822 г. В 1827 г. туда уехали екатеринбургские монахини Фоманда и Анфия. Настоятельницей Туринского монастыря епархиальное начальство определило монахиню Амфилохию, которая, вероятно, тоже была из числа насельниц Ново-Тихвинской обители .
В 1873 г. от епископа Тобольского Ефрема на имя игуменьи Ново-Тихвинского монастыря Магдалины пришло распоряжение о выборе из состава сестричества двух опытных монахинь для назначения настоятельницей и казначеей Туринского монастыря. Выбор матушки пал на монахинь Августу Калашникову и Афанасию Гурину .
Августа Калашникова стала настоятельницей монастыря в том же 1873 г. У нее был богатый опыт монашеской жизни: в Екатеринбургский монастырь она была отдана еще в 1820 г. четырехлетней девочкой . О ее деятельности в Туринском монастыре, к сожалению, сохранилось мало сведений. Известно, что в 1875 г. она, по примеру Ново-Тихвинской обители, завела свечное производство. В Туринске был установлен ежегодный крестный ход в день иконы Божией Матери Тихвинской, вероятно, тоже при настоятельнице Августе. После Августы монастырем управляла еще одна екатеринбургская монахиня – приехавшая в 1873 г. Афанасия Гурина, до этого 27 лет прожившая в Ново-Тихвинской обители .
Активно помогал Ново-Тихвинский монастырь и уральским общинам. Так, в 1868 г. в Колчеданскую женскую общину (в 105 км от Екатеринбурга) была отправлена монахиня Крискентия Пестова, жившая в Екатеринбургском монастыре с 1819 или 1826 г., принявшая постриг в 1846 г. Указом Пермской консистории от 8 февраля 1868 г. она была определена в Колчеданскую общину исполняющей должность настоятельницы, несколько месяцев спустя, 11 августа того же года, утверждена в должности .
Вслед за монахиней Крискентией в Колчеданскую общину из Ново-Тихвинского монастыря была командирована рясофорная послушница Гликерия Архиповна Анчугова, назначенная 22 апреля 1868 г. исправляющей должность казначеи общины. Прежде она жила в Екатеринбургском монастыре с 1846 г. 11 ноября 1868 г. она была утверждена в должности казначеи Колчеданской общины, в 1875 г. приняла постриг с именем Глафира .
В 1881 г. в Верхотурье была командирована монахиня Елизавета Говырина «в женское общежитие для занятия по хозяйственной части», в 1882 г. монахиня Мардария Дементьева «для заведования общежитием и свечным складом» . В 1902 г. это общежитие в Верхотурье было официально учреждено в качестве Верхотурского Покровского монастыря – возрожденного после закрытия в 1764 г.
Еще одна молодая женская община – Красносельская, на границе Тобольской и Екатеринбургской епархий (в 300 км от Екатеринбурга), сразу после официального признания в качестве общины получили первую настоятельницу из числа новотихвинских монахинь. Указом Екатеринбургской консистории от 9 июня 1886 г. монахиня Евникия (Гребеньщикова), жившая в Екатеринбургском Ново-Тихвинском монастыре, была переведена в Красносельскую общину, которой управляла шесть лет и здесь же скончалась 24 марта 1892 г., оставив по себе «достохвальное воспоминание» у сестер обители .
После кончины первой начальницы Красносельской общины Евникии 25 сентября 1892 г. указом Екатеринбургской духовной консистории новой начальницей была назначена монахиня Вриенна (Дементьева), проживавшая в Верх-Теченском Троицком монастыре. Монахиня Вриенна, несомненно, имела большой опыт иноческой жизни: к тому времени ей было 55 лет, из которых 49 она провела в монастырях: сначала в Каменском Преображенском, куда поступила по желанию родителей шестилетним ребенком, потом в Верх-Теченском, куда перешла в молодости и приняла постриг в 1886 г. В Красносельском монастыре она была возведена в игуменский сан в 1899 г. В 1911 г. она подала прошение об увольнении от должности настоятельницы «по преклонности лет и слабости здоровья» и с разрешения Синода вернулась в Верх-Теченский монастырь на покой .
Верхотурский Николаевский мужской монастырь спустя 10 лет после своего перехода на нормы общежития также смог оказать помощь в этом Далматовскому Успенскому монастырю. В 1904 г. управление Далматовским монастырем было временно поручено иеромонаху Верхотурского Николаевского монастыря Ксенофонту (Медведеву), в то время исполнявшего должность настоятеля в Верхотурье. По просьбе иеромонаха Ксенофонта в Далматов из Верхотурья были переведены девять насельников .
В конце XIX – начале ХХ вв. в регионе стали складываться обители из последователей местных старцев. Так в 1895 г. недалеко от д. Махнево (между Алапаевском и Верхотурьем) почитательницы основателя Кыртомского Крестовоздвиженского монастыря старца Адриана (Медведева), принявшего постриг на Афоне, создали небольшую монашескую общину, в 1915 г. получившую статус монастыря – Бобровского Алексеевского.
Еще один женский монастырь – Верхотурский Успенский, официально учрежденный в 1913 г., был создан последовательницами старца Илии (Чеботарева), прибывшего в конце XIX в. с Валаама, а также его учеников – старца Евдокима (Пленкина) и Дамиана (Лисицына) – насельников Верхотурского Николаевского монастыря. В 8 км от Верхотурья насельницы начали обустраиваться с 1901 г. Значительная часть первых сестер общины ранее проживали в других монастырях региона – Екатеринбургском Ново-Тихвинском, Верхотурском Покровском, Нижнетагильском Скорбященском, и в окрестности Верхотурья пришли после неоднократных посещений старца Илии и переписки с ним ради старческого окормления .
Эпоха репрессий, обрушившаяся на монашествующих после 1917 г., породила новые контакты между насельниками обителей региона. По мере закрытия монастырей братия расходилась по еще существующим (либо вынуждена была идти на приходы или в мир). Центром притяжения для многих стал Верхотурский Николаевский монастырь, просуществовавший до 1928 г. (до 1925 г. – в самом Верхотурье) .
К началу 1919 г. в обители жили пять монахов из соседних епархий: четверо из Вятского монастыря и один из Соликамского. Иеромонахи Софоний и Валерий, монахи Макарий и Митрофан из Вятского монастыря появились в Верхотурье в декабре 1918 г., освободившись от принудительных работ при угольных копях Кизеловского завода, куда были согнаны большевиками, при наступлении Сибирской армии Колчака. Из них только монах Макарий пробыл в Верхотурье вплоть до 1921 г. (возможно, и дольше), остальные ушли ранее, возможно, с отступающей Белой Армией. Из Соликамского монастыря в Верхотурье пришел архимандрит Хрисанф, но и он, вероятно, ушел далее с белыми: в 1921 г. его в Верхотурье уже не было . В 1923 г. из Далматова в Верхотурье уехал иеромонах Маврикий (Огородников) и монах Филарет (Мартюшев), взяв с собой чудотворную Успенскую икону, принесенную еще основателем монастыря старцем Далматом .
После выселения монахов с территории Верхотурского Николаевского монастыря в 1925 г. своеобразным центром монашеских контактов стал Малооктайский скит в 22 верстах от Верхотурья. Иеромонах Маврикий (Огородников) оформил на свое имя аренду имеющихся там построек и обосновался вместе с другими насельниками (около 10 человек). В марте 1927 г. в скит пришел иеромонах Кельсий (Мотов), а Маврикий (Огородников) в сентябре того же года уехал служить на приход в село Грязновское. Все дела скита легли на плечи иеромонаха Кельсия.
В скиту сохранялся иноческий уклад жизни, ежедневно совершались церковные службы, на которых Кельсий поминал и царскую семью, окончившую свои дни на Урале.
Осенью 1927 г. в Тагильский отдел ГПУ стали поступать агентурные донесения о наличии скита староцерковнической ориентации, в который заходят паломники, странники и монахи и получают «инструктирование и назначения». В феврале 1928 г. в скит нагрянули оперативники, арестовали Кельсия и провели серию допросов. Следователей особенно интересовали связи братии. «Кроме того, – рассуждал в своем отчете начальник следственного отдела Зубрицкий, – когда я показал Кельсию список всех монахов Верхотурского монастыря (около 150 чел[овек]), он мне рассказал (за единичными случаями), где они все в настоящий момент находятся и чем занимаются. Отсюда вполне естественно возникает вопрос: откуда человек, живущий в глуши, может знать все подробности жизни каждого из 150 монахов Верхотурского монастыря? Несомненно, он также хорошо знает о судьбе и монахов Далматовского монастыря и других монастырей (мужских и женских) Уральской области. Чтобы убедиться в этом, стоит только заглянуть в помянник, который Вам направляется вместе с Кельсием. В этом помяннике «о здравии» и «о упокоении» поминаются сотни имен монахов и монашек» .
Иеромонах Кельсий был приговорен к трем годам ссылки на поселение в Сибирь с последующим лишением права проживания в 12 крупнейших городах СССР сроком еще на три года. Остальные скитники, не арестованные следователями вместе с иеромонахом Кельсием, успели разойтись. Когда волнения улеглись, монахи снова стянулись туда, правда, братии осталось около пяти человек – люди престарелые и малограмотные. В целом, история скита как жизнеспособной общины закончилась в 1928 г.
Подводя итоги вышесказанного, следует отметить, что на протяжении более чем трехвековой истории обителей урало-сибирского региона между ними существовали тесные связи, прежде всего личностные, связанные с передачей опыта иноческой жизни. В истории монастырей региона были периоды особо интенсивных контактов с прославленными обителями Европейской России в периоды становления или коренных перемен в укладе монашеской жизни – в начале XVII в., в XIX в. Эти контакты значительно обогатили историю монастырей региона.
С 90-х годов ХХ в. монашество вновь возрождается. Реставрируются храмы, вспоминаются традиции иноческой жизни. Монастыри становятся центрами паломничества и экскурсионного посещения. Уже действуют Межигорский Иоанно-Введенский и Абалацкий Знаменский монастыри под Тобольском, Троицкий мужской и Ильинский женский монастыри в Тюмени в Тобольской епархии; Екатеринбургский Ново-Тихвинский монастырь, Нижнетагильский Скорбященский женский, Верхотурские Николаевский мужской и Покровский женский, Туринский Николаевский женский монастыри в Екатеринбургской епархии, Далматовский Успенский и Верх-Теченский Троицкий женский монастыри в Курганской епархии. Сохранились руины и некоторых других монастырей: церкви Тобольского Знаменского монастыря, Красносельского Введенского. Осталась в топонимике региона память об исчезнувших деревянных постройках некоторых монастырей: о Верхотурском Успенском напоминает название деревни «Заимка» под Верхотурьем, алапаевские краеведы покажут местоположение былого Бобровского Алексеевского монастыря. Исторические сведения о Невьянском Богоявленском монастыре трепетно собраны в музее села Невьянского (между Алапаевском и Ирбитом), макет утраченного храма Кыртомского Крестовоздвиженского монастыря находится в экспозиции Нижне-Синячихинского музея-заповедника русского деревянного зодчества. Создаются и новые обители, некоторые из них уже сейчас являются значимыми паломническими центрами (например, монастырь во имя Святых Царственных Страстотерпцев на Ганиной яме и монастырь во имя Новомучеников Российских под Алапаевском, основанные на местах, связанных с трагической гибелью Романовых в 1918 г.). Все это делает историческое наследие и современную историю монастырей региона существенным ресурсом для расширения спектра и содержательной ценности паломнических и туристических маршрутов.
Еще один монастырь – Енисейский Спасский, основанный в 1593 г. монахом Тимофеем Ивановым, может претендовать на звание старейшего в Азиатской России, в зависимости от достоверности даты основания Тобольского монастыря в 1586 г. (Амвросий [Орнатский]. История российской иерархии. Т.IV. М., 1812. С.87–88).
Первоначальная история, в том числе дата основания, Тобольского Успенского монастыря требует особого изучения, пока же приходится доверяться авторам дореволюционных публикаций о Тобольском Знаменском монастыре П. Головину и Н.А. Абрамову (Головин П. Тобольский Знаменский второкласссный мужской монастырь // Тобольские епархиальные ведомости (далее: ТЕВ). 1890. Отдел неофициальный. №1–2, 3–4. С.47; Абрамов Н.А. Город Тюмень: Из истории Тобольской епархии. Тюмень, 1998. С.65; Тобольская епархия. Часть вторая. Отдел второй. Описание церквей и монастырей Тобольской епархии. Выпуск четвертый. Омск, 1892. С.76–77).
Миллер Г.Ф. История Сибири. Издание второе, дополненное. М., 2000. Т.II. С.213. В исторической литературе бытует и другая дата – 26 мая или 26 июня – почерпнутая из плохо сохранившегося и потому неверно прочтенного документа, опубликованного с этой датировкой в 1841 г. (Акты исторические, собранные и изданные Археографическою комиссиею. СПб., 1841. Т.II. С.59).
Пошехонье: дорога к храму. М., 2003. С.51–52.
Верхотурская старина. 2002. № 5-6. С.12.
Шестаков И. Древние монастыри Прикамского края. (Историческая справка). СПб., 1912. С.13.
Дмитриев А. Пермская старина. Вып. VII. Пермь, 1897. С.49.
Миллер Г.Ф. Указ. соч. Т.II. С.18.
Тобольская епархия... С.106; Головин П. Тюменский Троицкий монастырь // ТЕВ. 1890. № 7–8. Отдел неофициальный. С.150.
Миллер Г.Ф. Указ. соч. Т.II. С.316.
Относительно Невьянского Введенского монастыря имеются сведения, что он находился «не доезжая до Верхотурья в дву днищах», а также то, что он находился, по видимому, между Соликамском и Верхотурьем, поскольку царь Михаил Федорович в 1621 г. приказывал уточнить «какая то земля: сибирская ли или усольская, и по тому указ будет, у ково в архиепископье тому монастырю быть» (Миллер Г.Ф. Указ. соч. Т.II. С.316). Еще Г.Ф. Миллер пытался определить его местонахождение: «Если бы можно было допустить, что архиепископ ехал в Сибирь по теперешней большой Кунгурской и Екатеринбургской дорогам, то приведенное в отношении реки Невьи указание было бы правильным, но так как этой дорогой в то время еще никто не ездил, то является совершенно непонятным, как архиепископ мог попасть на реку Невью прежде, чем он побывал на Верхотурье. По-видимому, название реки, на которой стоял монастырь, показано ошибочно. Но в чем бы ни заключалась ошибка, все-таки нигде нет другого монастыря, который можно было бы отождествить с Введенским» (Там же. С.81). Возможно, речь шла о монастыре не на реке Невье, а на реке Яйве, но в таком случае обитель находилась на западном склоне Уральских гор и не входила в состав будущей Сибирской епархии. «А строенье тот монастырь боярина нашего Ивана Никитича Романова» – указывал в 1621 г. царь Михаил Федорович (Тобольский архиерейский дом в XVII веке. Новосибирск, 1994. С.177). Боярин И.Н.Романов в 1599–1602 гг. отбывал ссылку в Пелыме, после чего был освобожден и до конца жизни занимал высокие государственные посты. Вероятно, средства на монастырские постройки он дал по окончании ссылки. Возможно, пожертвование было сделано им по обету: известно, что в 1602 г. царь Борис Годунов повелел привезти его из Сибири в Уфу, и боярина повезли, едва он немного оправился от болезни, по дороге стал быстро поправляться, что могло быть сочтено им чудесным исцелением (Миллер Г.Ф. Указ. соч. Т.II. С.22; Скрынников Р.Г. Социально-политическая борьба в Русском государстве в начале XVII века. Л., 1985. С.32).
Тобольская епархия... С.114; Головин П. Кондинский Троицкий монастырь // ТЕВ. 1892. № 1–2. Отдел неофициальный. С.12–13; Абрамов Н.А. Указ. соч. С.55; Буцинский П. Основание Тобольской епархии и первый тобольский архиепископ Киприан. Харьков, 1891. С.38.
Русская Православная Церковь. Монастыри: Энциклопедический справочник / Под ред. архиепископа Бронницкого Тихона; Сост. А.В.Никольский. М., 2000. С.71–72.
Там же. С.233-234.
Миллер Г.Ф. Указ. соч. Т.II. С.315–317; Тобольский архиерейский дом... С.177–178.
Миллер Г.Ф. Указ. соч. Т.II. С.342–344.
Там же. С.82, 315, 322, 687.
Амвросий [Орнатский]. Указ. соч. Т.V. М., 1812. С.667–669.
Тобольская епархия... С.140–141.
Кодинский (Кондинский) Свято-Троицкий монастырь в первой половине XVIII в.: (люди и стены сибирской обители накануне секуляризации) /Сост. С.В.Туров. Тюмень, 2003. С.16; Головин П. Кондинский Троицкий монастырь... № 1–2. С.12.
Государственный архив города Шадринска (далее – ГАШ). Ф.224. Оп.1. Д.1241, 1371, 1378, 1794, 2147, 2502, 2898, 2976, 3026, 3027, 3033, 3084, 3088, 3095, 3097; Государственный архив Свердловской области (далее – ГАСО). Ф.603. Оп.1. Д.44, 78, 234, 258, 262, 263, 299, 440, 450, 454, 461, 475, 559, 585, 681, 688, 719, 731.
Из 25 человек, которые прежде несли послушания при архиерейских домах и в других монастырях, настоятели давали негативные характеристики только четверым (16%), из бывших прежде только в монастырях 59 насельников лишь одиннадцать (18,6%) вызывали нарекания со стороны настоятелей, из 22 человек, прежде служивших только при архиерейских домах, о пятерых (22,7%) настоятели высказывались неодобрительно.
ГАШ. Ф.224. Оп.1. Д.1087. Л.8 об.; Тобольский филиал Государственного архива Тюменской области (далее – ТФ ГАТО). Ф.156. Оп.4. Д.347. Л. 78 об. – 79, 91; Д.2054. Л.5 об.; Плотников Г. Настоятели Далматовского монастыря // Пермские епархиальные ведомости (далее – ПЕВ). 1869. № 19. Отдел неофициальный. С.330–331.
ГАШ. Ф.224. Оп.1. Д.2147. Л.35 об. – 37.
ГАСО. Ф.603. Оп.1. Д.585. Л.8 об. – 10.
ГАШ. Ф.224. Оп.1. Д.2976. Л.2 об. – 3.
ГАСО. Ф.603. Оп.1. Д.450. Л.8 об. – 10; Д.454. Л.326 об. – 327; Д.475. Л.214 об. – 215.
ГАСО. Ф.603. Оп.1. Д.681. Л.91 об. – 93; Д.688. Л.91 об. – 93; ГАШ. Ф.224. Оп.1. Д.3084. Л.13 об. – 14; Д.3088. Л.7 об. – 9.
ГАШ. Ф.224. Оп.1. Д.2976. Л.10 об. – 13; Д.3026. Л.30 об. – 32; Д.3027. Л.98 об. – 100; Д.3084. Л.8 об. – 10; Д.3088. Л.3 об. – 5; Д.3095. Л.1 об. – 3; Д.3097. Л.2 об. – 4; ГАСО. Ф.603. Оп.1. Д.681. Л.92 об. – 94; Д.688. Л.92 об. – 95.
Тихон (Затёкин), игумен. Верхотурский Николаевский монастырь и его настоятели. Б/м., 2000; Баранов В. С. Летопись Верхотурского Николаевского мужского общежительного монастыря (Екатеринбургской епархии) в связи с историческим сказанием о житии св. праведного Симеона Верхотурского чудотворца. Б/м, 1991. С.267–278; ГАШ. Ф.224. Оп.1. Д.1241, 1371, 1378, 1794, 2147, 2502, 2898, 2976, 3026, 3027, 3033, 3084, 3088, 3095, 3097; ГАСО. Ф.603. Оп.1. Д.44, 78, 234, 258, 262, 263, 299, 440, 450, 454, 461, 475, 559, 585, 681, 688, 719, 731.
Плотников Г. Настоятели Далматовского монастыря...; Пашков А. Свято-Успенский Далматовский мужской монастырь. Шадринск, 2000; ГАШ. Ф.224. Оп.1. Д.1241, 1371, 1378, 1794, 2147, 2502, 2898, 2976, 3026, 3027, 3033, 3084, 3088, 3095, 3097; ГАСО. Ф.603. Оп.1. Д.44, 78, 234, 258, 262, 263, 299, 440, 450, 454, 461, 475, 559, 585, 681, 688, 719, 731.
Государственный архив Пермской области (далее – ГАПО). Ф.198. Оп.1. Д.271; ГАШ Ф.206. Оп.1. Д.115, 118, 119; ГАСО. Ф.603. Оп.1. Д.441, 443, 451, 454, 460, 476, 493, 681, 688, 719, 731, 734.
Материалы для истории Екатеринбургского женского монастыря // Екатеринбургские епархиальные ведомости. Отдел неофициальный. 1905. №5. C.132; №10, C.300; 1907. №7. C.154; Иконников В. Историческое описание Екатеринбургского Новотихвинского первоклассного девичьего монастыря. СПб., 1875. C.3; Российский государственный исторический архив (далее – РГИА). Ф.796. Оп.88. Д.255. Л.2–2 об.
РГИА. Ф.796. Оп.88. Д.255. Л.2–2 об.; Материалы..., 1905. №10. C.300; 1907. №7. C.154.
О строителе Исайе см.: Серафим (Чичагов). Летопись Серафимо-Дивеевского монастыря Нижегородской губ. Ардатовского уезда с жизнеописанием основателей ее: Преподобного Серафима Саровского и схимонахини Александры, урожд. А.С.Мельгуновой. Краснодар, 1991 (репринт с издания 1903 г.). С.36–37, 59–62, 92–94, 317; Авель [Ванюков]. Общежительная Саровская пустынь и достопамятные иноки, в ней подвизавшиеся. М., 1853. С.100–106; Саровская общежительная пустынь. Подробное описание. М., 1908. С.98–109.
ГАСО. Ф.6. Оп.4. Д.165. Л.23; Иконников В. Указ. соч. С.29.
ГАСО. Ф.603. Оп.1. Д.234. Л.214 об. – 216.
Иннокентий стал викарным епископом Дмитровским, потом епископом Курским, и наконец, архиепископом Волынским и архимандритом Почаевской лавры. Последним его назначением была архиепископская кафедра в Орле, но по дороге туда он скончался от апоплексического удара (см.: Словцов И. Соликамско-Истобенский, Свято-Троицкий, третьеклассный мужеский монастырь // ПЕВ. 1870. № 3. С.28; История Пермской семинарии после преобразования ея, бывшего в 1818 году // ПЕВ. 1870. Отдел неофициальный. № 45. С.533).
Иконников В. Указ. соч. С.29—30; РГИА. Ф.796. Оп.102. Д.702. Л.2– 3 об.
Сестры Екатеринбургского монастыря составителем своего устава считали Герасима, не упоминая о вкладе в его разработку строителя Филарета (см.: ГАСО. Ф.6. Оп.4. Д.165. Л.23). В жизнеописаниях Филарета (Данилевского) авторство устава приписывается ему, а первоисточники – уставы трех монастырей – не упоминаются, отчего создается впечатление, что он основывался на Глинском уставе (см.: Жизнеописание игумена Филарета, возобновителя Глинской общежительной пустыни Курской епархии // Старцы Глинской пустыни. Б/м., б/г. Репринт с издания 1905 г. C.70–76, 92; Иоанн (Маслов), схиархимандрит. Глинская пустынь. История обители и ее духовно-просветительная деятельность в XVI–XX веках. М., 1994, C.178). Однако даже при решении вопроса об утверждении Глинского устава существенным его достоинством сочтено было сходство с Валаамским, сам строитель Филарет весьма почтительно относился к Серафиму Саровскому и не мог просто отмести составленный проект и замечания местных властей к нему. Во время ревизии обители в 1903 г. следователи имели возможность свериться с архивом монастыря, лично расспросить настоятельницу, запрашивали соответствующие дела из епархиального архива и в отчете о ревизии, просмотренном игуменьей, указали, что устав составлен на основе правил Сарова, Валаама и Александро-Невской лавры (см.: ГАСО. Ф.6. Оп.4. Д.165. Л.23).
Игумен Филарет (Данилевский, 1773–1841 гг.) возродил Глинскую Рождество-Богородичную пустынь, основанную в конце XVI в. (ныне находится в 98 км от г. Сумы на Украине, вновь открыта в 1994 г.). Кроме устава для своей пустыни, разработанного им на основе Афонского, он составил еще четыре устава для других монастырей, а также «Пространное поучение к новопостриженному монаху», напечатанное в 1824 г. и разосланное по всем епархиям (http://www.hi-edu.ru/Brok/01210132.htm; Русская Православная Церковь. Монастыри… С.358).
Иконников В. Указ. соч. С.31; РГИА. Ф.796. Оп.102. Д.702. Л.12 об.
ГАСО. Ф.698. Оп.1. Д.346. Л.52 об.
http://godbless.boom.ru/s28.htm; http://kazan.eparhia.ru/holly/local/gavriil/; http://www.kazds.kcn.ru/livesgav.html.
ГАШ. Ф.206. Оп.1. Д.59. Л.41–47 об., 61а – 61б об., 63–63 об.; Д.115. Л.18 об. – 19; ГАСО. Ф.603. Оп.1. Д.681. Л.1 об., 280; Д.688. Л.250 об. – 251.
ГАПО. Ф.198. Оп.1. Д.271. Л.893 об. – 894, 955 об. – 957, 1067 об. – 1069.
Там же. Л.894 об. – 896, 957 об. – 960, 1069 об. – 1072.
Там же. Л.1118 об. – 1119, 1178 об. – 1179, 1243 об. – 1244, 1302 об. – 1303.
Там же. Л.67 об. – 68, 129 об. – 130, 183 об. – 184, 241 об. – 242, 324 об. – 325, 421 об. – 422, 494 об. – 495, 1288 об. – 1289; ГАСО. Ф.603. Оп.1. Д.441. Л.2 об. – 3.
ГАСО. Ф.603. Оп.1. Д.441. Л.39 об. – 40; ГАПО. Ф.198. Оп.1. Д.271. Л.339 об. – 340, 434 об. – 435, 459 об., 1294 об. – 1295.
Грамматин А., священник. Иоанно-Введенский третьеклассный женский монастырь // ТЕВ. 1889. Отдел неофициальный. № 19–20. С.399 (http://atlasch.narod.ru/).
ГАПО. Ф.198. Оп.1. Д.271. Л.1 об. – 2, 31 об. – 32, 67 об. – 68.
Там же. Л.8 об. – 9, 38 об. – 39, 75 об. – 76.
Там же. Л.4 об. – 5, 33 об. – 34, 70 об. – 71.
Там же. Л.6 об. – 7, 35 об. – 36, 72 об. – 73.
Грамматин А. Указ. соч. № 19–20. С.399–406.
Там же. №21–22. С.432–433.
Там же; ГАПО. Ф.198. Оп.1. Д.271. Л.1242 об. – 1243, 1301 об. – 1302.
Головин П. Туринский Николаевский женский монастырь // ТЕВ. 1890. № 9–10. Отдел неофициальный. С.212; ГАСО. Ф.6. Оп.2. Д.454. Л.131 об. – 132, 140.
ТФ ГАТО. Ф.156. Оп.26. Д.765. Л.1 об.
ГАПО. Ф.198. Оп.1. Д.271. Л.9 об. – 10, 38 об. – 39, 75 об. – 76, 137 об. – 138, 187 об. – 188, 245 об. – 246, 328 об. – 329, 425 об. – 426; ГАСО. Ф.603. Оп.1. Д.441. Л.6 об. – 7.
Головин П. Туринский Николаевский монастырь... С.212–216; ГАПО. Ф.198. Оп.1. Д.271. Л.15 об. – 16, 44 об. – 45, 82 об. – 83, 138 об. – 139, 191 об. – 192, 249 об. – 250, 332 об. – 333, 428 об. – 429; ГАСО. Ф.603. Оп.1. Д.441. Л.9 об. – 10.
ГАПО. Ф.198. Оп.1. Д.271. Л.4 об. – 5, 34 об. – 35, 71 об. – 72, 132 об. – 133, 187 об. – 188, 242 об. – 243, 325 об. – 326, 495 об. – 496, 1288 об. – 1289; ГАСО. Ф.603. Оп.1. Д.441. Л.3 об. – 4.
ГАПО. Ф.198. Оп.1. Д.271. Л.16 об. – 17, 45 об. – 46, 82 об. – 83, 144 об. – 145, 201 об. – 202, 259 об. – 260, 344 об. – 345, 437 об. – 438; ГАСО. Ф.603. Оп.1. Д.441. Л.19 об. – 20; Д.443. Л.35 об. – 36; Д.454. Л. 5 об. – 6, 102 об. – 103, 203 об. – 204, 237 об. – 238, 380 об. – 381; Д.493. Л.137 об. – 138, 223 об. – 224.
ГАПО. Ф.198. Оп.1. Д.271. Л.1112 об. – 1113, 1165 об. – 1166.
ГАСО. Ф.698. Оп.1. Д.346. Л.54.
ГАСО. Ф.698. Оп.1. Д.346. Л.11, 54 об. – 55; Ф.603. Оп.1. Д.681. Л.1 об., 280; Д.688. Л.250 об. – 251; ГАШ. Ф.206. Оп.1. Д.118. Л.5 об. – 6.
ГАСО. Ф.603. Оп.1. Д.681. Л.2–3, 87 об. – 89, 94 об. –95, 97 об. – 100, 108 об. – 109, 129 об. –130; ГАШ. Ф.224. Оп.1. Д.3026. Л.6–12; Д.3027. Л. 98 об. – 99, 102 об. – 103, 105 об. – 109; Д.3029. Л.92–92 об., 112–112 об., 119–120 об.; Д.3033. Л.45 об. – 46, 111 об. – 112.
ГАСО. Ф.603. Оп.1. Д.719. Л.391 об. – 399, 404 об. – 405; Д.731. Л.380 об. – 387, 392 об. – 393; Д.734. Л.1 об. – 8, 11 об. – 15.
Нечаева М.Ю. За стенами древней обители. Четыре века истории Верхотурского Николаевского монастыря. Екатеринбург, 2000. С.61–78 (http://atlasch.narod.ru/).
ГАСО. Ф.603. Оп.1. Д.733. Л.4–6; Д.737. Л.15 об. – 16; Д.748. Л.17 об.
ГАШ. Ф.683. Д.96. Л.36–36 об.
Упоминаемый список на 150 человек, вероятно, был составлен еще до 1917 г.
Государственный архив административных органов Свердловской области. Ф.1. Оп.2. Д.24507; Д.41750. Т.4. Л.26, Т.5. Л.399.
Культурное наследие 