14 июля 2005
Сегодня я беседую с одним из самых замечательных людей нашего города – директором школы № 9 Ниной Петровной Силкиной, посвятившей всю свою жизнь школе и детям.
«Я счастливый педагог, потому что мне всегда удавалось преподавать то, что мне интересно»
- Нина Петровна, современна ли на ваш взгляд девятая школа?
Да, она современна, потому что она молодая, она появилась и выросла в новое время. У меня мама тоже директор, поэтому иногда дома у нас разговоры профессиональные. Она совершенно не понимает, чем занимаюсь я. Это совершено другая деятельность, потому что школа свободна, финансово самостоятельна, здесь другие дети, другие педагоги. Здесь все другое. Поэтому мне кажется, что тот мир, который изменился и стал другим, он, конечно, изменил и школу. Хотя я ощущаю, в школе есть доля консерватизма. Поэтому колесо вертится чуть-чуть медленнее, чем развивается там, в стихии, где прямо иногда бурлит жизнь. Это доля консерватизма придает баланс, устойчивость.
- Есть ли какое-то принципиальное различие между вашим первым выпуском и выпуском 2005 года?
И мой первый выпуск, и выпуск этот – люди замечательные. Но я бы сказала, что это люди своего времени. И отпечаток той среды, того времени, в котором они жили, лежит и на тех, и на других. Те первые выпуски жили по заданному. Я ведь начинала, когда был моральный кодекс строителя коммунизма, была модель человека, под нее можно было подгонять. И школа так и работала. Ну, я не знаю, проще это или нет… Там было больше заданных вещей, и им надо было следовать. Современные выпускники более раскованные, более прагматичные, умеют просчитывать ситуацию, умеют, за что я их уважаю, оценить свои возможности, оценить возможности родителей, выстраивая свою судьбу. Кроме того, они стали умнее, информированнее. Мне кажется, им стало и труднее, потому что заданных ценностей нет, и соблазнов много. Что выбрать? На чем остановиться? Что отвергнуть? Поэтому им труднее. Но с другой стороны их это закаляет, наверно.
- Как вы считаете, есть ли разница между школой в глубинке и школой в крупном городе?
Вот так однозначно сказать, что нет, нельзя. Школа в глубинке: здесь меньше возможности, в большом городе их больше, и там другое общение. Там ребята видят жизнь как-то ближе, более жесткую, с большими возможностями. Здесь жизнь поспокойнее, потише. Но вот если говорить о подготовке наших выпускников, я считаю, если человек захочет, то может достичь. Например, сейчас у нас в провинции репетиторство развито не меньше, чем в крупном городе. Можно достать любую литературу в библиотеке или Интернете. Ну, если судить о нашем коллективе, он высоко профессиональный, хорошо подготовленный. Базовые знания мы даем ничуть не хуже, чем в крупном городе. Конечно, много зависит от семьи и от тех интересов, которые поддерживает школьник в себе с помощью семьи и коллектива. Если возможность есть, то можно достичь высот. Дополнительное образование у нас достаточно развитое и неплохое. Если захотеть, из нашей провинции можно выжать очень много. Примеры есть. У нас много ребят есть в Москве, кто-то учится в академиях в Санкт-Петербурге. Можно набрать и в провинциальной школе необходимый запас.
- Вы являетесь преподавателем русского языка и литературы, на ваш взгляд, совершенна ли программа по этим предметам в нашей школе?
Вообще по природе своей я гумманитар. Литературу очень люблю и считаю себя неплохим учителем литературы. Благодаря предмету у меня всегда строились хорошие отношения с выпускниками. Предмет благодатный, он располагает к общению, к обсуждению, сближает позиции учителя и учеников. Но диагноз ставлю такой: литература болеет. Современные дети при своей прагматичности, при всем своем уме и информированности не читают. Особенно такие вот крупные вещи, фундаментальные, классические. На малых жанрах еще держимся, но не читают дети. До всего слегка, по верхам, заменяя литературу экранизациями. Это все снижает качество литературы как предмета. Но без нее никуда. Кстати, учителю литературы уже дали некоторые свободы. Есть Государственный Образовательный стандарт, в котором есть набор произведений. Можно сто-то отвергнуть, что-то выбрать. Но все равно без литературы не обойтись. Она будет всегда в учебном плане.
- Какое произведение, возможно русской классике или даже советской произвело на вас огромное впечатление?
Я романтик все равно по натуре. Когда я росла как молодой учитель и «проходила» всю литературу со старшеклассниками впервые, с восторгом вчитывалась в Толстого, с большим удовольствием, не пропуская ни одну главу, читала Достоевского. И видимо своим пристрастием заражала своих учеников. Потом пришла возвращенная литература, которую я не читала в школе, в институте: Зощенко, Булгаков, Пастернак, Ахматова, Цветаева. Я просто овладевала этой новой литературой, читала ее взахлеб, испытывала огромное удовольствие. Это удивление несла ребятам, и опять получалось. Почему я счастливый преподаватель? Потому что мне всегда удавалось преподавать то, что мне интересно. Нас часто спрашивают: как вам не надоело проходить с учениками каждый год одно и то же? Неправда. Во-первых, литература новая, мы всегда другие, ребята другие. Мне всегда было интересно. Был момент, когда я очень много читала иностранную литературу, толстые журналы. Мы их выписывали, это было доступно. Был момент, когда мы очень много читали Роман-газету. Литература быстрее до нас доходила, т она быстрее доставала все современное. Я помню, как изучала тему войны именно по Роман-газетам. Там был Быков, Бакланов, Приставкин, Рыбаков. Это было так интересно! Вот через это я прошла. Сейчас только если кто-то из читающих коллег, библиотекари, выпускники какую-то новую, «жареную» вещь подсунут. Почитаю, но только из интереса.
- С кем из великих педагогов вы хотели бы поработать?
Такие перемены произошли в школьном образовании, что тут уж не до великих. Приходится искать свой собственный путь. Конечно, мы опираемся на традиции. У меня мама ездила в Павлышскую школу к Сухомлинскому. Очень уважительно о нем отзывалась. Я читала его труды. Да, это великий человек. Его отношение к детям и к родителям достойно и подражания, и повторения. Но я сейчас уже не обращаюсь к великим. Каменского и Ушинского читать уже некогда.
- А у вас есть любимчики?
Ну, смотря когда. Директора любить сложно. Отменяя, исходят иногда не очень популярные идеи, которые я вынуждена вводить. Вот, например, 1 мая в прошлом году мы ходили на демонстрацию. Люди от этого отучены. Мне пришлось убеждать, принуждать. Это новые веяния нашей жизни. Кому-то это не нравится, но раз надо, все равно подчиняются. Руководитель сочетает в себе демократические и авторитарные приемы. А когда от тебя исходит авторитаризм, тут не до любви, Тут я считаю должна быть деловая этика. Когда я была ученицей, мне было хорошо в школе. Дело даже не в успешности, я всегда неплохо училась. У меня была хорошая первая учительница Лидия Александровна Верещагина, ее нет уже. У меня был хороший классный руководитель – Нина Александровна Фалько. Оказалось, что как директор я проявляю те качества, что и она. Она тоже была человеком напористым, целеустремленным, иногда даже нетерпимым к каким-то вещам. Я вырастала среди людей требовательных, но я ощущала хорошее к себе отношение.
- Почему, на ваш взгляд, педагоги не воспитывают детей с юмором, а всегда делают это серьезно?
Юмор стал уходить из школы, особенно в последнее время, потому что некоторые родители стали перекладывать на школу больше своих обязанностей и требовать от школы того, что сделать она не может. Мы ведь школа образовательная, не с углублениями. То есть иногда влияют родительские амбиции. Еще можно отметить большую загруженность учителя. Вот это не дает улыбаться. Но если человек от природы имеет это чувство, то при любой загрузке можно вести урок с юмором. Смеяться надо, юмор иногда выручает, он какой-то привкус придает жизни. Иначе можно от этих перегрузок, от этой ответственности с ума сойти. Он как-то разбавляет жизнь, на десерт кое-что.
«Я всегда очень уважительно относилась к собственным родителям, то есть в какой-то момент я делала жизнь с них»
- Нина Петровна, кого вы считаете своим главным учителем в жизни?
Ну, наверно можно так сказать, что учителей у мен было много на каждом этапе. бы такого конкретного человека не назвала. Но если вопрос немного переформулировать: с кого делать жизнь? Я всегда очень уважительно относилась к собственным родителям, то есть в какой-то момент я делала жизнь с них, и профессия, и жизненный уклад, и ценности – это все родительское. Потом когда я училась в институте, у нас было много интересных увлеченных педагогов. Из всех них я запомнила Ридермана Наума Лазаревича, его многие из наших литераторов моего поколения знают, удивительный человек. Мне было очень интересно наблюдать за ним, общаться с ним, то есть что-то я наверно выверяла в себе, глядя на него. Потом, когда я пришла работать, это были мои первые директора – это Галина Сергеевна Саенко, я поработала с Петром Дмитриевичем Галаном – люди более опытные. Я доверяла их нравственным ориентирам. Мне было интересно, потому что я набирала профессиональный опыт рядом с ними. Немаловажное место в моей жизни занимала Нина Александровна Фалько. Она была нашим классным руководителем, когда мы оканчивали школу, и одновременно директором школы. Человек была очень интересный и всегда с душой, при всей ее занятости, занималась нами. То есть какие-то профессиональные вещи у меня вот от этих людей.
- В Германии все верили Гитлеру, в России все верили Сталину. А почему так, почему человеку так нравится быть несамостоятельным?
Ну, Гитлер и Сталин для меня это конечно люди великие, но величины в истории со знаком минус. Я считаю, что это диктаторы, и это определенный период в жизни, это определенные обстоятельства. Личности очень сильные. Почему люди несамостоятельны? Ну, наверно, умение заразить идеей общество, это таким великим людям присуще. Плюс еще «почва взрыхленная» - время. Наверно, это проще, когда пастух ведет стадо. В какие-то моменты сильная личность способна подавить что-то. Ну а что касается Сталина – тут сработал страх. Иногда у идее государственной прибавляется страх и созданный аппарат, тут, по-моему, если человек самостоятелен, то он рискует жизнью. Наверно не каждый способен жизнь положить, поэтому проще идти за сильной личностью.
- Насколько, на ваш взгляд, человек самостоятелен в совершении каких-либо поступков в жизни или его ведет некая сила?
Я вообще-то немножко фаталист, я верю в судьбу, в какое-то предначертание. У меня есть основание в жизни поверить, что в какие-то моменты что-то меня ведет, от чего-то предостерегает. Но вообще совершать поступки – это трудно. Потому что это выбор, это внутреннее напряжение. Я понимаю этот поступок – это всегда во имя кого-то ил во имя чего-то. Если бы мне пришлось защищать родителей, семью, дом, я наверно смогла бы совершить поступок. Потому что я уже в каких-то ситуациях себя проверила. То если есть какие-то ценности, которые надо защищать, и они важны, наверно тогда человек способен на поступок.
- Вы хотели бы что-то изменить в своей судьбе?
Не, не хотела. Мне кажется, у меня счастливо совпало «могу» и «надо». То есть совпали мои самооценки и та ниша, которую я выбрала в жизни. работаю на пределе. Я попала в нужное место и делаю на максимуме то, что могу. Поэтому в своей судьбе ничего изменить не хочу. Пусть все идет так, как идет – меня это устраивает.
- В детстве, юности окружающий нас мир кажется таким загадочным, удивительным… А вас мир по-прежнему удивляет?
К радости – да. Видимо, у меня от природы темперамент такой. При всей сформированности своего характера, ив какой-то степени даже жестокого характера – меня жизнь такой вот воспитала, особенно последние десятилетия, я считаю себя романтиком. Способна удивляться. Ловлю себя на том, что какие-то вещи я воспринимаю даже несколько наивно. Я иногда верю в людей, хотя мир вокруг и условия наталкивают на то, что надо посомневаться, что люди несовершенны… Я могу удивиться хорошему фильму и с удовольствием его посмотреть. Вот недавно прочитала книгу Денежкиной – современной писательницы, выпускницы нашего университета – я удивилась. Такая странная книга. Я ее отвергла, но я удивилась. Могу удивляться успешности наших провинциальных детей. Вот смотрю на Таню Крохолеву, нашу десятиклассницу, и удивляюсь. Как это такая девочка, которая живет в нашем Ирбите, общается с нами и достигает Российских высот. То есть я вот этим вещам удивляюсь.
- Что вас радует больше всего?
Что удивляет, то и радует.
- Когда вы утром просыпаетесь, какая первая мысль приходит вам в голову?
Надо вставать и идти на работу.
- С удовольствием?
Да, я люблю работу. У меня сразу возникают мысли, что я буду делать, с кем мне придется сегодня общаться, какое общение потребует напряжение, какое принесет радость. Надо принять какое-то решение, какой-то компромисс, проигрываешь варианты. Пьешь кофе, идешь на работу, а в голове крутишь. Я стала, конечно, думать о людях больше. Нужно в какое-то время осуществить социальную защиту людей, а законы очень жесткие. Поэтому иногда приходится и по закону действовать, и чуть смягчать ситуацию. Все, что сходит «сверху», какие-то жесткие правовые рамки вызывают недовольство у людей. А раз ближе всех к ним, жертвой падаю я, недовольство-то направлено на меня. Поэтому с утра думаешь, как правильно поступить, как бы поменьше людей обидеть.
- Вы просыпаетесь счастливым человеком?
Я вообще человек с ровным настроением, хотя работа требует, конечно, напряжения. Я уравновешенный человек, так скажем. Хотя какая-то производственная ситуация может меня зажечь с пол-оборота. А сказать, что я счастливый человек с широко открытыми глазами… Я спокойный человек. Я знаю, что я сделаю свое дело, меня это успокаивает.
- А с какими мыслями вы засыпаете?
«Ну, наконец-то». Конечно, я анализирую. Но в последнее время стараюсь уходить от этого, потому что это выматывает. Я где-то читала, что внутренние монологи даже разрушают человека. Поэтому я стараюсь не говорить сама с собой особенно вечером. Наверно это надо, что сохранить душевное здоровье и утром встать готовой к новому дню. То есть какие-то вещи, выверяешь к вечеру. Если есть за что похвалить себя, я подумаю. Если день прошел сложно, я, как Скарлет в «Унесенных ветром» - «я подумаю об этом завтра».
«Я очень уважаю «ухоженных» женщин».
- Нина Петровна, как вы определяете свой характер?
Я человек целеустремленный, напористый, горячий иногда. Могу признать ошибки, но мне это дается нелегко. Меня всегда спасает то, что вокруг меня умные люди. Вот это тоже черта моего характера и она счастливо дополняет мою судьбу. Вот любого возьмите: мои заместители, педагоги – у нас умный коллектив. В нужный момент и правду скажут, и посоветоваться можно, и поговорить открыто, все равно никто ничего «за пазухой» не держит. Я иду сюда, зная, что здесь люди, с которыми можно решить любые проблемы. Поэтому моя напористость удваивается и даже утраивается. Я умею рефлексировать, это тоже приобретенное качество. Могу как-то себя приостановить, поправить. Любознательным себя человеком считаю. К сожалению, не занимаюсь спортом в силу своего здоровья, но веду здоровый образ жизни.
- Что такого есть в дамском характере, что вас поражает больше всего?
Я человек не манерный, не очень занимаюсь собой как дама. У меня в системе это не всегда получается, хот иногда и могу сходить в салон красоты, и подумать о своем наряде. То есть у меня все в меру, но я очень уважаю «ухоженных» женщин. И вот это считаю очень важной частью именно дамского характера.
- Бывает ли такое, что вы себя за что-то ругаете?
Да. За многое. Я стала часто обижать людей. Но я считаю, что это работа. Я вообще читаю гороскопы в нашей местной печати.
- И верите в них?
Ну, верю-неверю, но читаю их. Я - «Весы», настоящие, без всяких «примесей», и гороскоп очень точно говорит обо мне. Ну, например, вот на будущую неделю у меня написано: «Не обижайте близких». Это срабатывает у меня как тормоза. То есть надо последить за собой, поуправлять собой. Я умею это делать.
- Если вы просыпаетесь в плохом настроении, что вы делаете, чтобы его улучшить?
Я вожусь со своей кошкой Зосей (полное имя – Софья Павловна). Мы с ней хорошо общаемся. Она у меня умница, красавица. Еще пью кофе. Я могу убедить себя без внутренних монологов, что есть плюсы в любой ситуации, даже в плохой. Ну, в моей жизни ничего катастрофического в принципе, не бывает. Кстати, мои гороскопы мне в последнее время говорят: «Не суетитесь, у вас все равно все будет хорошо!»
- А вы кого уважаете больше: мужчин или женщин?
Я не делю людей по половому признаку. Я, в принципе, со всеми строю отношения хорошо. Для меня не имеет значения. Конечно, я больше общаюсь с женщинами – коллектив-то женский. Но мы всегда можем поговорить с Михаилом Владимировичем, Александром Владимировичем, Сергеем Вячеславовичем. И с мужчинами, и с женщинами я общаюсь на равных.
- Что нужно человеку, чтобы ощущать себя свободным?
Ну, начну опять с себя. Если есть материальная основа жизненная, я могу делать что хочу, я могу строить свою судьбу. Если говорить о внутренней свободе… Я так понимаю: если у меня есть какие-то убеждения, ориентиры, приоритеты, в общем, правила жизни, которые выработаны мною, я им следую. Вот это и есть свобода. Если я чувствую, что надо кого-то покритиковать, например, начальство, и если это совпадает с моим внутренним убеждением, я покритикую. Если я считаю, что мне надо в данной ситуации просто помолчать и заняться своим делом, я это сделаю. Значит, я свободна в выборе действий.
- Вы считаете свою жизнь насыщенной?
Слишком. Но, наверное, это и хорошо. Вот были десять дней января, в какое-то время я уставала от отдыха. Но это, наверное, минус. Когда твоя жизнь заполнена только работой, а у меня по жизни получается так. Мне этой работы и не хватает. Моя жизнь заполнена действиями.
- А зачем такая насыщенная жизнь, для чего?
Ну, как это, я должна самореализоваться как личность. Для меня самоутверждение. Еще немаловажно, что вся моя жизнь прошла в этом городе. И я уже подвожу итоги. Мне интересно, как я прожила жизнь в родном городе, что сделала. Вся моя жизнь – это три десятки. Сначала была рядовым учителем, потом делала карьеру и росла как чиновник в образовании, а сейчас я строю свою школу и мне очень интересно. Потому мне и нескучно, и работа мне интересна, так как она всегда другая. Я сейчас испытываю огромное удовлетворение. Я создала школу, вернее, мы создавали школу. Она получилась хорошая, и я испытываю удовлетворение от хорошо сделанного дела.
Беседу вела Анна Митновицкая
«Я счастливый педагог, потому что мне всегда удавалось преподавать то, что мне интересно»
- Нина Петровна, современна ли на ваш взгляд девятая школа?
Да, она современна, потому что она молодая, она появилась и выросла в новое время. У меня мама тоже директор, поэтому иногда дома у нас разговоры профессиональные. Она совершенно не понимает, чем занимаюсь я. Это совершено другая деятельность, потому что школа свободна, финансово самостоятельна, здесь другие дети, другие педагоги. Здесь все другое. Поэтому мне кажется, что тот мир, который изменился и стал другим, он, конечно, изменил и школу. Хотя я ощущаю, в школе есть доля консерватизма. Поэтому колесо вертится чуть-чуть медленнее, чем развивается там, в стихии, где прямо иногда бурлит жизнь. Это доля консерватизма придает баланс, устойчивость.
- Есть ли какое-то принципиальное различие между вашим первым выпуском и выпуском 2005 года?
И мой первый выпуск, и выпуск этот – люди замечательные. Но я бы сказала, что это люди своего времени. И отпечаток той среды, того времени, в котором они жили, лежит и на тех, и на других. Те первые выпуски жили по заданному. Я ведь начинала, когда был моральный кодекс строителя коммунизма, была модель человека, под нее можно было подгонять. И школа так и работала. Ну, я не знаю, проще это или нет… Там было больше заданных вещей, и им надо было следовать. Современные выпускники более раскованные, более прагматичные, умеют просчитывать ситуацию, умеют, за что я их уважаю, оценить свои возможности, оценить возможности родителей, выстраивая свою судьбу. Кроме того, они стали умнее, информированнее. Мне кажется, им стало и труднее, потому что заданных ценностей нет, и соблазнов много. Что выбрать? На чем остановиться? Что отвергнуть? Поэтому им труднее. Но с другой стороны их это закаляет, наверно.
- Как вы считаете, есть ли разница между школой в глубинке и школой в крупном городе?
Вот так однозначно сказать, что нет, нельзя. Школа в глубинке: здесь меньше возможности, в большом городе их больше, и там другое общение. Там ребята видят жизнь как-то ближе, более жесткую, с большими возможностями. Здесь жизнь поспокойнее, потише. Но вот если говорить о подготовке наших выпускников, я считаю, если человек захочет, то может достичь. Например, сейчас у нас в провинции репетиторство развито не меньше, чем в крупном городе. Можно достать любую литературу в библиотеке или Интернете. Ну, если судить о нашем коллективе, он высоко профессиональный, хорошо подготовленный. Базовые знания мы даем ничуть не хуже, чем в крупном городе. Конечно, много зависит от семьи и от тех интересов, которые поддерживает школьник в себе с помощью семьи и коллектива. Если возможность есть, то можно достичь высот. Дополнительное образование у нас достаточно развитое и неплохое. Если захотеть, из нашей провинции можно выжать очень много. Примеры есть. У нас много ребят есть в Москве, кто-то учится в академиях в Санкт-Петербурге. Можно набрать и в провинциальной школе необходимый запас.
- Вы являетесь преподавателем русского языка и литературы, на ваш взгляд, совершенна ли программа по этим предметам в нашей школе?
Вообще по природе своей я гумманитар. Литературу очень люблю и считаю себя неплохим учителем литературы. Благодаря предмету у меня всегда строились хорошие отношения с выпускниками. Предмет благодатный, он располагает к общению, к обсуждению, сближает позиции учителя и учеников. Но диагноз ставлю такой: литература болеет. Современные дети при своей прагматичности, при всем своем уме и информированности не читают. Особенно такие вот крупные вещи, фундаментальные, классические. На малых жанрах еще держимся, но не читают дети. До всего слегка, по верхам, заменяя литературу экранизациями. Это все снижает качество литературы как предмета. Но без нее никуда. Кстати, учителю литературы уже дали некоторые свободы. Есть Государственный Образовательный стандарт, в котором есть набор произведений. Можно сто-то отвергнуть, что-то выбрать. Но все равно без литературы не обойтись. Она будет всегда в учебном плане.
- Какое произведение, возможно русской классике или даже советской произвело на вас огромное впечатление?
Я романтик все равно по натуре. Когда я росла как молодой учитель и «проходила» всю литературу со старшеклассниками впервые, с восторгом вчитывалась в Толстого, с большим удовольствием, не пропуская ни одну главу, читала Достоевского. И видимо своим пристрастием заражала своих учеников. Потом пришла возвращенная литература, которую я не читала в школе, в институте: Зощенко, Булгаков, Пастернак, Ахматова, Цветаева. Я просто овладевала этой новой литературой, читала ее взахлеб, испытывала огромное удовольствие. Это удивление несла ребятам, и опять получалось. Почему я счастливый преподаватель? Потому что мне всегда удавалось преподавать то, что мне интересно. Нас часто спрашивают: как вам не надоело проходить с учениками каждый год одно и то же? Неправда. Во-первых, литература новая, мы всегда другие, ребята другие. Мне всегда было интересно. Был момент, когда я очень много читала иностранную литературу, толстые журналы. Мы их выписывали, это было доступно. Был момент, когда мы очень много читали Роман-газету. Литература быстрее до нас доходила, т она быстрее доставала все современное. Я помню, как изучала тему войны именно по Роман-газетам. Там был Быков, Бакланов, Приставкин, Рыбаков. Это было так интересно! Вот через это я прошла. Сейчас только если кто-то из читающих коллег, библиотекари, выпускники какую-то новую, «жареную» вещь подсунут. Почитаю, но только из интереса.
- С кем из великих педагогов вы хотели бы поработать?
Такие перемены произошли в школьном образовании, что тут уж не до великих. Приходится искать свой собственный путь. Конечно, мы опираемся на традиции. У меня мама ездила в Павлышскую школу к Сухомлинскому. Очень уважительно о нем отзывалась. Я читала его труды. Да, это великий человек. Его отношение к детям и к родителям достойно и подражания, и повторения. Но я сейчас уже не обращаюсь к великим. Каменского и Ушинского читать уже некогда.
- А у вас есть любимчики?
Ну, смотря когда. Директора любить сложно. Отменяя, исходят иногда не очень популярные идеи, которые я вынуждена вводить. Вот, например, 1 мая в прошлом году мы ходили на демонстрацию. Люди от этого отучены. Мне пришлось убеждать, принуждать. Это новые веяния нашей жизни. Кому-то это не нравится, но раз надо, все равно подчиняются. Руководитель сочетает в себе демократические и авторитарные приемы. А когда от тебя исходит авторитаризм, тут не до любви, Тут я считаю должна быть деловая этика. Когда я была ученицей, мне было хорошо в школе. Дело даже не в успешности, я всегда неплохо училась. У меня была хорошая первая учительница Лидия Александровна Верещагина, ее нет уже. У меня был хороший классный руководитель – Нина Александровна Фалько. Оказалось, что как директор я проявляю те качества, что и она. Она тоже была человеком напористым, целеустремленным, иногда даже нетерпимым к каким-то вещам. Я вырастала среди людей требовательных, но я ощущала хорошее к себе отношение.
- Почему, на ваш взгляд, педагоги не воспитывают детей с юмором, а всегда делают это серьезно?
Юмор стал уходить из школы, особенно в последнее время, потому что некоторые родители стали перекладывать на школу больше своих обязанностей и требовать от школы того, что сделать она не может. Мы ведь школа образовательная, не с углублениями. То есть иногда влияют родительские амбиции. Еще можно отметить большую загруженность учителя. Вот это не дает улыбаться. Но если человек от природы имеет это чувство, то при любой загрузке можно вести урок с юмором. Смеяться надо, юмор иногда выручает, он какой-то привкус придает жизни. Иначе можно от этих перегрузок, от этой ответственности с ума сойти. Он как-то разбавляет жизнь, на десерт кое-что.
«Я всегда очень уважительно относилась к собственным родителям, то есть в какой-то момент я делала жизнь с них»
- Нина Петровна, кого вы считаете своим главным учителем в жизни?
Ну, наверно можно так сказать, что учителей у мен было много на каждом этапе. бы такого конкретного человека не назвала. Но если вопрос немного переформулировать: с кого делать жизнь? Я всегда очень уважительно относилась к собственным родителям, то есть в какой-то момент я делала жизнь с них, и профессия, и жизненный уклад, и ценности – это все родительское. Потом когда я училась в институте, у нас было много интересных увлеченных педагогов. Из всех них я запомнила Ридермана Наума Лазаревича, его многие из наших литераторов моего поколения знают, удивительный человек. Мне было очень интересно наблюдать за ним, общаться с ним, то есть что-то я наверно выверяла в себе, глядя на него. Потом, когда я пришла работать, это были мои первые директора – это Галина Сергеевна Саенко, я поработала с Петром Дмитриевичем Галаном – люди более опытные. Я доверяла их нравственным ориентирам. Мне было интересно, потому что я набирала профессиональный опыт рядом с ними. Немаловажное место в моей жизни занимала Нина Александровна Фалько. Она была нашим классным руководителем, когда мы оканчивали школу, и одновременно директором школы. Человек была очень интересный и всегда с душой, при всей ее занятости, занималась нами. То есть какие-то профессиональные вещи у меня вот от этих людей.
- В Германии все верили Гитлеру, в России все верили Сталину. А почему так, почему человеку так нравится быть несамостоятельным?
Ну, Гитлер и Сталин для меня это конечно люди великие, но величины в истории со знаком минус. Я считаю, что это диктаторы, и это определенный период в жизни, это определенные обстоятельства. Личности очень сильные. Почему люди несамостоятельны? Ну, наверно, умение заразить идеей общество, это таким великим людям присуще. Плюс еще «почва взрыхленная» - время. Наверно, это проще, когда пастух ведет стадо. В какие-то моменты сильная личность способна подавить что-то. Ну а что касается Сталина – тут сработал страх. Иногда у идее государственной прибавляется страх и созданный аппарат, тут, по-моему, если человек самостоятелен, то он рискует жизнью. Наверно не каждый способен жизнь положить, поэтому проще идти за сильной личностью.
- Насколько, на ваш взгляд, человек самостоятелен в совершении каких-либо поступков в жизни или его ведет некая сила?
Я вообще-то немножко фаталист, я верю в судьбу, в какое-то предначертание. У меня есть основание в жизни поверить, что в какие-то моменты что-то меня ведет, от чего-то предостерегает. Но вообще совершать поступки – это трудно. Потому что это выбор, это внутреннее напряжение. Я понимаю этот поступок – это всегда во имя кого-то ил во имя чего-то. Если бы мне пришлось защищать родителей, семью, дом, я наверно смогла бы совершить поступок. Потому что я уже в каких-то ситуациях себя проверила. То если есть какие-то ценности, которые надо защищать, и они важны, наверно тогда человек способен на поступок.
- Вы хотели бы что-то изменить в своей судьбе?
Не, не хотела. Мне кажется, у меня счастливо совпало «могу» и «надо». То есть совпали мои самооценки и та ниша, которую я выбрала в жизни. работаю на пределе. Я попала в нужное место и делаю на максимуме то, что могу. Поэтому в своей судьбе ничего изменить не хочу. Пусть все идет так, как идет – меня это устраивает.
- В детстве, юности окружающий нас мир кажется таким загадочным, удивительным… А вас мир по-прежнему удивляет?
К радости – да. Видимо, у меня от природы темперамент такой. При всей сформированности своего характера, ив какой-то степени даже жестокого характера – меня жизнь такой вот воспитала, особенно последние десятилетия, я считаю себя романтиком. Способна удивляться. Ловлю себя на том, что какие-то вещи я воспринимаю даже несколько наивно. Я иногда верю в людей, хотя мир вокруг и условия наталкивают на то, что надо посомневаться, что люди несовершенны… Я могу удивиться хорошему фильму и с удовольствием его посмотреть. Вот недавно прочитала книгу Денежкиной – современной писательницы, выпускницы нашего университета – я удивилась. Такая странная книга. Я ее отвергла, но я удивилась. Могу удивляться успешности наших провинциальных детей. Вот смотрю на Таню Крохолеву, нашу десятиклассницу, и удивляюсь. Как это такая девочка, которая живет в нашем Ирбите, общается с нами и достигает Российских высот. То есть я вот этим вещам удивляюсь.
- Что вас радует больше всего?
Что удивляет, то и радует.
- Когда вы утром просыпаетесь, какая первая мысль приходит вам в голову?
Надо вставать и идти на работу.
- С удовольствием?
Да, я люблю работу. У меня сразу возникают мысли, что я буду делать, с кем мне придется сегодня общаться, какое общение потребует напряжение, какое принесет радость. Надо принять какое-то решение, какой-то компромисс, проигрываешь варианты. Пьешь кофе, идешь на работу, а в голове крутишь. Я стала, конечно, думать о людях больше. Нужно в какое-то время осуществить социальную защиту людей, а законы очень жесткие. Поэтому иногда приходится и по закону действовать, и чуть смягчать ситуацию. Все, что сходит «сверху», какие-то жесткие правовые рамки вызывают недовольство у людей. А раз ближе всех к ним, жертвой падаю я, недовольство-то направлено на меня. Поэтому с утра думаешь, как правильно поступить, как бы поменьше людей обидеть.
- Вы просыпаетесь счастливым человеком?
Я вообще человек с ровным настроением, хотя работа требует, конечно, напряжения. Я уравновешенный человек, так скажем. Хотя какая-то производственная ситуация может меня зажечь с пол-оборота. А сказать, что я счастливый человек с широко открытыми глазами… Я спокойный человек. Я знаю, что я сделаю свое дело, меня это успокаивает.
- А с какими мыслями вы засыпаете?
«Ну, наконец-то». Конечно, я анализирую. Но в последнее время стараюсь уходить от этого, потому что это выматывает. Я где-то читала, что внутренние монологи даже разрушают человека. Поэтому я стараюсь не говорить сама с собой особенно вечером. Наверно это надо, что сохранить душевное здоровье и утром встать готовой к новому дню. То есть какие-то вещи, выверяешь к вечеру. Если есть за что похвалить себя, я подумаю. Если день прошел сложно, я, как Скарлет в «Унесенных ветром» - «я подумаю об этом завтра».
«Я очень уважаю «ухоженных» женщин».
- Нина Петровна, как вы определяете свой характер?
Я человек целеустремленный, напористый, горячий иногда. Могу признать ошибки, но мне это дается нелегко. Меня всегда спасает то, что вокруг меня умные люди. Вот это тоже черта моего характера и она счастливо дополняет мою судьбу. Вот любого возьмите: мои заместители, педагоги – у нас умный коллектив. В нужный момент и правду скажут, и посоветоваться можно, и поговорить открыто, все равно никто ничего «за пазухой» не держит. Я иду сюда, зная, что здесь люди, с которыми можно решить любые проблемы. Поэтому моя напористость удваивается и даже утраивается. Я умею рефлексировать, это тоже приобретенное качество. Могу как-то себя приостановить, поправить. Любознательным себя человеком считаю. К сожалению, не занимаюсь спортом в силу своего здоровья, но веду здоровый образ жизни.
- Что такого есть в дамском характере, что вас поражает больше всего?
Я человек не манерный, не очень занимаюсь собой как дама. У меня в системе это не всегда получается, хот иногда и могу сходить в салон красоты, и подумать о своем наряде. То есть у меня все в меру, но я очень уважаю «ухоженных» женщин. И вот это считаю очень важной частью именно дамского характера.
- Бывает ли такое, что вы себя за что-то ругаете?
Да. За многое. Я стала часто обижать людей. Но я считаю, что это работа. Я вообще читаю гороскопы в нашей местной печати.
- И верите в них?
Ну, верю-неверю, но читаю их. Я - «Весы», настоящие, без всяких «примесей», и гороскоп очень точно говорит обо мне. Ну, например, вот на будущую неделю у меня написано: «Не обижайте близких». Это срабатывает у меня как тормоза. То есть надо последить за собой, поуправлять собой. Я умею это делать.
- Если вы просыпаетесь в плохом настроении, что вы делаете, чтобы его улучшить?
Я вожусь со своей кошкой Зосей (полное имя – Софья Павловна). Мы с ней хорошо общаемся. Она у меня умница, красавица. Еще пью кофе. Я могу убедить себя без внутренних монологов, что есть плюсы в любой ситуации, даже в плохой. Ну, в моей жизни ничего катастрофического в принципе, не бывает. Кстати, мои гороскопы мне в последнее время говорят: «Не суетитесь, у вас все равно все будет хорошо!»
- А вы кого уважаете больше: мужчин или женщин?
Я не делю людей по половому признаку. Я, в принципе, со всеми строю отношения хорошо. Для меня не имеет значения. Конечно, я больше общаюсь с женщинами – коллектив-то женский. Но мы всегда можем поговорить с Михаилом Владимировичем, Александром Владимировичем, Сергеем Вячеславовичем. И с мужчинами, и с женщинами я общаюсь на равных.
- Что нужно человеку, чтобы ощущать себя свободным?
Ну, начну опять с себя. Если есть материальная основа жизненная, я могу делать что хочу, я могу строить свою судьбу. Если говорить о внутренней свободе… Я так понимаю: если у меня есть какие-то убеждения, ориентиры, приоритеты, в общем, правила жизни, которые выработаны мною, я им следую. Вот это и есть свобода. Если я чувствую, что надо кого-то покритиковать, например, начальство, и если это совпадает с моим внутренним убеждением, я покритикую. Если я считаю, что мне надо в данной ситуации просто помолчать и заняться своим делом, я это сделаю. Значит, я свободна в выборе действий.
- Вы считаете свою жизнь насыщенной?
Слишком. Но, наверное, это и хорошо. Вот были десять дней января, в какое-то время я уставала от отдыха. Но это, наверное, минус. Когда твоя жизнь заполнена только работой, а у меня по жизни получается так. Мне этой работы и не хватает. Моя жизнь заполнена действиями.
- А зачем такая насыщенная жизнь, для чего?
Ну, как это, я должна самореализоваться как личность. Для меня самоутверждение. Еще немаловажно, что вся моя жизнь прошла в этом городе. И я уже подвожу итоги. Мне интересно, как я прожила жизнь в родном городе, что сделала. Вся моя жизнь – это три десятки. Сначала была рядовым учителем, потом делала карьеру и росла как чиновник в образовании, а сейчас я строю свою школу и мне очень интересно. Потому мне и нескучно, и работа мне интересна, так как она всегда другая. Я сейчас испытываю огромное удовлетворение. Я создала школу, вернее, мы создавали школу. Она получилась хорошая, и я испытываю удовлетворение от хорошо сделанного дела.
Беседу вела Анна Митновицкая
Культурное наследие 