Замятина А.В. Коновалова М.К. о работе на молочном заводе

Замятина А.В. Коновалова М.К. о работе на молочном заводе
К юбилею родного молочного завода от старшего поколения ветеранов:
Хотим сказать сердечное спасибо от ветеранов трудовых,
Директору, администрации, профкому и коллективу заводскому.
Надежный, прочный для нового завода заложили мы фундамент.
Пусть отдыхаем мы давно и не работаем сейчас,
Моральную и материальную поддержку все получаем мы от вас.
За то внимание, заботу, что постоянно проявляете Вы к нам –
Здоровья, неистощимой творческой энергии, успехов
И прибыли космической мы от души желаем Вам.
Ветеран труда Коновалова М. К.

Моя бабушка Коновалова Маргарита Константиновна родилась в городе Вологда. Её детство пришлось на военные годы. В период ВОВ в Вологде было несколько военных заводов, на одном из которых – паровозовагоноремонтном, работал в годы войны и послевоенной разрухи её отец, а мой – прадедушка. Завод не только производил и ремонтировал паровозы, вагоны, но и танки, пушки, пулемёты. Работали цеха, где изготовлялись снаряды, одежда для бойцов. В годы войны в городе во многих школах размещались госпитали. В остальных школах проходили в две смены. В первые годы войны, особенно в 1941 году, ночной покой часто нарушали немецкие самолёты, но наши зенитные батареи, располагавшиеся в пригородной черте, надёжно защищали город и его жителей.
Яркими воспоминаниями детства бабушки остались в памяти вой сирен, оповещавших о воздушной тревоге, когда приходилось бежать в бомбоубежища, которые были тогда в каждом дворе и напоминали землянки с потолком из брёвен, засыпанных снаружи толстым слоем земли и глины; окна квартир, заклеенные крестообразно полосками газетной бумаги, а также ночное небо, прочерченное от прожекторов лучами света, как стрелами, перекрёстно снующими и уходящими вглубь ночного неба, которые помогали зенитчикам прицельно ловить ночных немецких пиратов и сбивать их. Один из сбитых немецких самолётов долго стоял на площади для всеобщего обозрения, вселяя людям уверенность в победе.
Бабушка рассказывала, что школьники, чем могли, помогали взрослым: собирали колоски на полях, пололи тяпками капусту в пригородном совхозе, перебирали картофель на овощехранилище, вязали снопы изо льна, выступали перед ранеными в госпиталях, помогали родителям в домашних делах. Её матери, как и многим женщинам страны в то, нелёгкое время, приходилось заниматься и женской и мужской работой. Отца она видела дома редко, так как он дневал и ночевал на заводе. Электротехник по специальности, он работал зам. начальника, а позднее, в конце войны – начальником энергосилового цеха. Он говорил, что его цех – это сердце завода, потому что любая поломка электрооборудования в его или каком-либо другом цехе – грозит остановкой производства и сбоем в работе всего предприятия. Прадедушка постоянно своим примером учил дочерей быть трудолюбивыми, целеустремлёнными, дисциплинированными, честными, не бояться трудностей и добиваться поставленной цели. Он был человеком с широким кругом интересов. Именно он передал бабушке и внукам любовь к книгам, живописи, умение рисовать, любовь к музыкальной классике, русской народной музыке.
В 1952 году бабушка окончила 10 классов средней школы. В те годы поступить в технический ВУЗ было очень престижно. Проходной балл был в них очень высоким, но они вдвоём с одной одноклассницей успешно сдали вступительные экзамены с большим отрывом от проходного балла и стали студентами Вологодского технологического института, который окончили в июне 1957 года, защитив дипломы и получив специальность инженера-технолога молочной промышленности. При распределении мест на Урал не было. С другой институтской подругой они написали письмо-запрос в Свердловский трест молочной промышленности (позднее он стал объединением молочной промышленности) о желании работать на Урале. Им вскоре прислали телеграмму-вызов, с указанием вакансий и гарантией трудоустройства специалистов. Так она оказалась в Ирбите в августе 1957 года, а 21 августа 1957 года приступила к работе в качестве эксперта-технолога холодильника, подчинявшегося Ирбитскому молочному заводу.
В канун юбилея завода я попросила бабушку рассказать, что ей известно, и что она помнит об истории Ирбитского молочного завода и его филиалов, работе этих коллективов, какие были реконструкции на заводах в период её трудовой деятельности, какие трудности были в работе, о жизни коллектива, о ветеранах завода, с которыми её свела судьба на трудовом пути. И вот что она мне рассказала.
По данным городского архива, в марте 1925 года в Ирбите по улице Новой, 31 был построен маслодельный завод. Он представлял собой деревянное одноэтажное здание для переработки до 10 тысяч пудов молока в год (160 тонн). Для сравнения – к 1980 году приёмка и переработка молока на заводе достигала 50 тыс. тонн в год.
Строился завод на территории и для нужд Ирбитской кооперативной маслодельно-сыроваренной артели «Маслодел», в которой первоначально состояло 50 человек – граждан Ирбита, имевших в своих хозяйствах 60 коров. В марте 1926 года в артели состояло уже 205 человек, имевших 400 коров. Масло, произведённое из молока, запаковывали в бочки, изготовленные в заводской бондарне, и отправляли баржами по реке для продажи. Затем на этой территории был организован молокосборный пункт организации «Союзмолоко».
В начале моего трудового пути (1957 год) цеха завода располагались в двух одноэтажных кирпичных зданиях по улице Красной (теперь улица Елизарьевых, дом №3) – тесных, тёмных, с низкими потолками. Молва гласит, что на этой территории завод был размещён (по разным данным) в 1934-35 годах в помещениях бывших Ворошиловских бань. В этих тесных, полутёмных помещениях производилась приёмка и переработка молока. До 1959 года охлаждение молока осуществлялось с помощью фрегаторных установок на примитивных же охладителях и в бассейнах льдо-солёной смесью. Готовая продукция – сметана, и творог охлаждались также в примитивных так называемых «камерах Крылова», стены и потолки которых были изо льда, укрытого толстым слоем опила. Для этой цели заводу приходилось зимой и ранней весной заготовлять большое количество льда: сначала пилили лёд на реке, а с 1958-59 гг. лёд стали намораживать в зимний период в бунтах. Они представляли собой двойные плотные каркасные стены, между которыми утрамбовывались стружка и опил. Высота стен была 2,5-3,5 метра. После заливки, лёд в бунтах укрывали сверху толстым слоем опила.
Наименование областной организации, которой подчинялся завод, много раз менялось: «Маслопром», «Главмолоко», «Трест мясомолочной промышленности», «Объединение молочной промышленности».
Моя трудовая биография начинается с 21 августа 1957 года после окончания Вологодского технологического института (позднее Сельхозинститута) по специальности инженер-технолог молочной промышленности. К работе я приступила в должности эксперта-технолога холодильника, подчинявшегося Ирбитскому молочному заводу. Он находился на Заводской улице, где сейчас располагается газозаправочная для автотранспорта.
Одновременно со мной завод «принимал» новый директор Воинков Анатолий Григорьевич – первый директор, под началом которого мне посчастливилось работать. Мы его очень уважали. Я и теперь, спустя многие годы, вспоминаю его с большой теплотой. Он очень любил и оберегал молодёжь, всегда старался нам помочь в работе, в быту, поддерживал любое доброе начинание. Очень не любил сплетни, пересуды и всегда пресекал их в самом «зародыше».
Вообще, за период работы жизнь «познакомила» меня с 9-ю директорами, которые возглавляли коллектив завода в такой последовательности: Серебряков В. Ф., Скоморохов С. Н., Воинков А. Г., Попов С. И., Трошин В. И., Парамонова Н. А., Бердников Д. Л., Дубских А. А., Пильщиков Е. Л. Теперь же жизнь позволила узнать и 10-го директора завода - Суетина С. В., который успешно продолжает дело предшественника по расширению территории завода, наращиванию производственных мощностей, увеличению ассортимента выпускаемой продукции, помощи – нам ветеранам. До сих пор сожалею, что не сложилось у меня поработать с Е. Л. Пильщиковым – человеком, который, как говорится, был «от бога» директором молочного завода. Это – человек – новатор, требовательный к себе и людям, целеустремлённый, строгий, но справедливый, волевой, при котором коллектив умел хорошо трудиться, достигать высоких спортивных результатов, но и весело, с задором отдыхать.
Лично я его уважала бы уже только за то, что он на заводе поднял дисциплину и исполнительность на всех уровнях до должной высоты, ибо при последних двух директорах, с которыми мне пришлось трудиться «в поте лица» так, что иногда приходилось «забывать», что дома – семья, а я – мать и жена, приходилось работать долго, иногда в субботы и воскресенья, так как при них дисциплина, ответственность и исполнительность стала «хромать на все четыре ноги». Заниматься этой стороной деятельности они не хотели и не считали нужным, и некоторые работники, даже отдельные руководители участков, пользовались этой вседозволенностью и безнаказанностью со стороны директоров и относились к работе «спустя рукава», что позднее наносило заводу материальный ущерб.
Холодильник, где я начала работать, представлял большую территорию, на которой был цех мороженого с примитивным тогда ещё оборудованием. Смесь для выработки мороженого готовилась по рецептуре из молока, сливок, ванилина, агар-агара (стабилизатор). Затем она пастеризовалась в ушатах (ёмкостью 40 литров) в водогрейных коробках с печным обогревом. После созревания эту смесь сбивали на простейшем оборудовании с электрическим приводом с помощью льдо-солёной смеси. На территории был большой ледяной бунт. В зимний период заготовляли 1500-2000 куб.м. льда, и укрывали толстым слоем опила, так что его хватало на всю весну, лето и осень для выработки мороженого. На территории работал цех по выпечке вафельных стаканчиков. Фасовка мороженого в них осуществлялась продавцами в момент продажи мороженого. Несмотря на простоту и примитивность оборудования, мороженое было исключительно вкусным по сравнению с современными его видами.
Лаборатория «ютилась» в бывшей проходной площадью 4 кв.м. с печным отоплением, где проводились все анализы поступающей продукции и мороженого. Позднее (году в 1963) директором завода Поповым С. И. было построено специальное брусковое здание лаборатории с печным отоплением площадью 25 кв.м. В середине территории было большое щитовое здание с большим тамбуром для контроля продукции (отбор проб, осмотр упаковки), компрессорным цехом и 2-мя камерами, на стенах которых крепились батареи из труб. По ним циркулировал раствор поваренной соли, охлаждавшийся с помощью аммиачной компрессорной установки (30 ккал/час). Камеры служили для приёмки и хранения продукции до её реализации и отгрузки.
Продукцию принимали от Харловского и Ерёминского заводов (сметана, творог, масло сбоечное), Чёрновского завода (масло, творог, казеин), Байкаловского, Макушинского заводов (масло сливочное, топлёное, сгущённое молоко, сметана, творог), Скомороховского и Серковского заводов (казеин). Позднее (примерно в 1965-66 гг.) масло поступало также от Слободо-Туринского завода.
В то время заводы вырабатывали масло в широком ассортименте: сладко-сливочное, солёное, шоколадное, вологодское, любительское.
Каждый день на холодильник поступало продукции от 5 до 12 машин. Всю её надо было принять, осмотреть, проверить не только по органометрическим показателям, а провести все необходимые анализы (кислотность, жирность, влажность и т.д.). На каждую партию выписывался большой сертификационный лист, где фиксировались все показатели данной партии. Он имел юридическую силу и мог быть оспорен поставщиком продукции. При поступлении нестандартной продукции вызывали поставщика. Иногда он ухитрялся «спутать карты» и любым путём отправить брак нам обратно. Каждую неделю партии масла, сгущённого молока, мы грузили в вагоны-ледники и отправляли на Свердловские холодильники «Росмолторга» для реализации и закладки в Госрезерв. Сметану и творог в вагонах-ледниках отправляли сначала Свердловску, а позднее (году в 1962) стали отгружать Карпинску и Серову. Несколько раз грузили Североуральску. Ирбитский молочный завод ежедневно отправлял в эти города молоко в железнодорожных цистернах по 30 тонн. Сначала грузили также в Свердловск, а позднее по распоряжению Свердловского объединения стали грузить в Карпинск и Серов. В середине 80-х часто отправляли по 40-50 тонн молока в эти северные города области.
Температура в камерах хранения на Ирбитском холодильнике (0-5◦С) не соответствовала требованиям для длительного хранения масла, качество которого при длительном отсутствии вагонов-ледников (которые часто приходили с большой задержкой) быстро снижалось, из-за чего на Свердловских холодильниках были периодически пересортицы и забраковки, Ирбитский же завод терпел большие убытки.
В конце 60-х-средине 70-х годов, когда качество дорог начало улучшаться, заводам выделили новый транспорт повышенной проходимости. Байкаловский, Макушинский и Слободо-Туринский заводы стали самостоятельно возить свою продукцию в Свердловск и заниматься её реализацией по нарядам (казеин). На холодильнике стала храниться до момента отгрузки и реализации только продукция Ирбитского молочного завода и его низовой сети (Чёрновского, Ерёминского и Харловского заводов). Сметана, творог и масло, вырабатываемое на Чёрновском заводе, а также казеин, производимый также Чёрновским заводом.
В 1957 году, когда я начинала работать, Ирбитский завод имел в своём подчинении несколько сепараторных отделений (Девяшинское, Знаменское и Киргинское), а также 2 низовых завода – Ерёминский и Харловский. В 1957-59 гг. все сепараторные отделения были закрыты (директор Воинков А. Г., гл. инженер Парамонова Н. А.).
До 1936 года Ерёминский завод представлял собой полуразвалившееся здание, ветхое, низкое, холодное, которое СЭС грозилось закрыть. В 1963-64 гг. директором завода Поповым С. И. без всяких согласований на высоком уровне (в сравнении с нашими днями) за счёт ссуды было построено новое кирпичное здание Ерёминского завода с автономной скважиной и котельной. Завод принимал молоко от колхоза «Куйбышева», а позднее ещё от совхоза «Голубковский» Алапаевского района и перерабатывал его на сметану.
Настоящим бедствием района и молочного завода было в то время состояние дорог, особенно в осенне-весеннюю распутицу и половодье. Невозможность своевременно вывезти продукцию с низовок, а также отсутствие условий для её хранения на этих заводах, приводило к её порче и большим убыткам на Ирбитском заводе.
Руководство района тоже поддерживало директора завода в том, что рациональнее вывезти молоко с этих заводов и переработать его на Ирбитском заводе, чем портить на низовках, хотя в тяжёлых ситуациях на помощь заводу и колхозам приходили воинские части, которые помогали вывезти продукцию. Никогда не забуду март 1973 года. Весна тогда была ранней, страшная распутица, кругом грязь и вода. Мы не могли вывезти с Харловского завода сметану и творог полторы недели. Воинская часть с пониманием отнеслась к нашей с директором просьбе. Нам дали Камаз. Мы взяли с собой 2 ремонтные бригады во главе с гл. механиком завода и поехали, вернее «поплыли» в Харлово. Грязь, жидкая и густая, вода с кусками льда была без преувеличения выше камазовских колёс. Ехали долго и медленно. Машина «ныряла» в колеи и промоины так резко, что не верилось даже, что когда-нибудь мы доберёмся до цели и останемся живы. Пришлось заночевать там. Слесари под руководством механика провели необходимые ремонтные работы в производственных цехах, компрессорном цеху и котельной. Мы вывезли и молоко во флягах и продукцию.
В тот период на заводе работал гл. механиком молодой специалист после окончания техникума молочной промышленности. Думаю, что именно эта поездка, состояние низовых заводов, их удалённость от головного предприятия, состояние дорог, никуда не годное материально техническое снабжение и мизерная зарплата (самая низкая по тем временам по сравнению с другими отраслями промышленности) так «испугали» парня, что он вскоре уволился и уехал с семьёй на родину обратно.
В результате Ерёминский завод был закрыт в 1975 году, Харловский в 1976 году, а здания были переданы на баланс колхозам «Куйбышева» и «Рассвет». На этих заводах трудились прекрасные мастера, добросовестные и исполнительные Пятунина Т. К. и Шустикова К. Н.
С 1. 01. 1966 года в состав Ирбитского молочного завода вошёл Чёрновский молочный завод – бывшая низовка Байкаловского завода. Он вырабатывал сметану, творог, сбоечное животное масло, казеин. Масло вырабатывалось в ассортименте, но на тот период, в основном, сладко-сливочное и солёное. После сепарирования молока сливки пастеризовали и сбивали в сбойке (деревянной бочкообразной ёмкости с вальцами-билами). Полученное масло в пласте промывали водой, освобождая его от пахты. Качество масла прямо зависело от ряда причин: вкуса сырья, профессионализма мастера и качества промывной воды, которая в Чёрново оставляла желать лучшего, так как имела привкус, отрицательно сказывавшийся на органолептических показателях масла (вкусе, запахе). В 1970-71 гг. на Чёрновском заводе были реконструированы цеха: творожный с увеличением его мощности и участок по выработке масла животного. Монтаж поточной линии по производству масла из высокожирных сливок позволил заменить длительный и трудоёмкий процесс выработки сбоечного масла на более прогрессивный и производительный. Пущен также был в эксплуатацию «новый цех по выработке казеина с частичной механизацией трудоёмких процессов, что снизило потери вторичного сырья, значительно увеличило выпуск казеина. С пуском новой поточной линии на заводе расширился ассортимент вырабатываемого масла. Коллектив на заводе был небольшой, но стабильный, работали дружно, не считаясь со временем.
Большой вклад в производство продукции на этом заводе внесли супруги Антроповы. Мастера завода Антропову Марию Яковлевну и её мужа Тимофея Владимировича – машиниста холодильных установок я вспоминаю с особой сердечной теплотой. Она была как человек – спокойная, уравновешенная, рассудительная, уважительна к людям. Как специалист – очень грамотная, любящая свою работу, творчески относящаяся к выработке продукции, преданная молочной промышленности. Муж был ей подстать – «золотые руки», всё у него получалось хорошо, за что бы он ни брался. Именно Мария Яковлевна «дала старт» производству сливочного масла высокой пробы на Ирбитском молочном заводе (в ассортименте). Нам с ней приходилось много раз ездить с образцами масла на смотры качества: сладко-сливочного, солёного, вологодского, шоколадного, любительского (позднее – крестьянского). За свою продукцию нам никогда не было стыдно. Позднее, в 1981-82 гг. эстафету по производству масла высокого качества подхватил Зайковский молочный завод. Отрадно, что Ирбитский завод в лице Зайковского филиала до сих пор держит эту высокую марку и получает заслуженные дипломы и грамоты на самом высоком уровне. В 1990-1991гг. Чёрновский завод был закрыт и передан колхозу «Урал».
В 1971 году в подчинение Ирбитского завода был передан Зайковский молочный завод (бывший Худяковский молочный завод и его низовой завод Стриганский (бывший Мостовской)). До1962 года Худяковский завод размещался на станции Худяково в деревенском деревянном доме. Тесные, приспособленные для выработки сметаны и творога «цеха» не отвечали ни по площадям, ни по санитарным требованиям к предприятиям молочной промышленности. Готовая продукция хранилась в «камере Крылова». Директором Худяковского завода был тогда Тишков Н. А. – человек очень работящий, энергичный и инициативный. Благодаря его стараниям, хватке и деловитости был построен и в 1962 году пущен в эксплуатацию Зайковский молочный завод (в 2012 году ему исполнилось 50 лет). Технологом на новом заводе работала Устьянцева Валентина Николаевна, а мастером Булычева Александра Михайловна. В 1972 году Устьянцева В. Н. уехала на родину, технологом завода стала Булычева А. М., а мастером – Балуева Анна Степановна. Тишков Н. А. возглавил где-то более крупный молочный завод. Стриганский завод также благодаря Тишкову Н. А. к тому времени работал уже в новом корпусе и производил творог, который вывозили на Зайковский завод и грузили в Н.-Тагил.
Что касается Ирбитского головного молочного завода, то с 1959 года на завод начало поступать новое оборудование и началось техническое перевооружение предприятия. В 1959-61 гг. была проведена реконструкция компрессорного цеха, аппаратного цеха. Были смонтированы первые аммиачные компрессорные установки небольшой производительности (от 10 до 40 тыс. ккал/час) и паровые пастеризаторы). В 1970 году (директор Трошин В. И., гл. инж. Парамонова Н. А.) был построен двухэтажный пристрой, соединивший два одноэтажных здания на территории Ирбитского молочного завода. Это позволило провести реконструкцию аппаратного цеха, творожного и сметанного участков с монтажом современного (на тот период!), высокопроизводительного оборудования, создало условия для расширения ассортимента вырабатываемой продукции.
В начале 1967 года по приказу директора и по согласованию с объединением «Молпром» я была переведена с холодильника главным технологом на Ирбитский молочный завод, а с окончанием строительства производственного корпуса стала курировать монтаж технологического оборудования в новых цехах и контроль производственных процессов в действующих. В феврале 1971 года директор завода Трошин В. И. возглавил Ирбитский «Райпотребсоюз». Объединение «Молпром» директором завода утвердило Парамонову Н. А., а гл. инженером – меня. В мае 1971 года на втором этаже нового корпуса был пущен в эксплуатацию аппаратный цех и участок по производству творога, а на первом этаже – сметанный цех и участок хранения отходов (обрат, сыворотка).
В том же 1971 году с получением оборудования был пущен в эксплуатацию цех по выработке мороженого (старый цех на территории холодильника был закрыт) и цех по выпечке вафельных стаканчиков. Теперь мороженое фасовалось в стаканчики непосредственно в цехе после сбивания смеси и помещалось в лотках на стеллажи в камеру закаливания, которая была оборудована батареями непосредственного испарения, создающими низкую температуру (-15-20◦С). Завод начал производить мороженое в ассортименте: молочное, сливочное, фруктовое, пломбир в стаканчиках вафельных и бумажных (картонных). К праздникам вырабатывали даже эскимо и по заявкам торт-мороженое, украшенное цветной глазурью.
С пуском нового корпуса освободилась часть площадей в старых цехах завода, и тогда СЭС начала настоятельно требовать, чтобы мы нашли возможность где-нибудь разместить линию по выработке бутылочного молока. Рабочие в тот период горячих и цехов с вредными условиями труда на предприятиях города получали спецжиры в заводских столовых непосредственно из фляг. СЭС опасалась, что при нарушении санитарии в столовых, это может привести к вспышке желудочно-кишечных заболеваний в городе. Легко сказать, чтобы найти возможность: ведь старые цеха были по площади маленькие, с низкими потолками. А надо было в них «втиснуть» линию по приёмке бутылок в грязной таре (ящиках), организовать их мойку тоже на конвейере, смонтировать громоздкую по тем временам бутыломоечную машину (мытьё их содовым раствором, ополаскивание горячей водой, пропаривание), линию контроля чистоты бутылок перед их наполнением молоком и укупоркой, и линию укладки их в ящики и разгрузки с конвейера. Объединение, ознакомившись с участком, на котором предстояло разместить оборудование, вообще отказало в помощи, сочтя это нереальным. Пришлось сделать бумажные макеты и трафареты и основательно поломать голову. Решение всё же было найдено и весной 1972 года оборудование и транспортёры были смонтированы. Была даже оборудована небольшая (4-5 кв. м.) камера для охлаждения продукции, примыкающая к цеху. Было, конечно тесновато, но когда перед сдачей цеха СЭС всё покрасили, везде побелили, то всё по тем временам выглядело неплохо. Цех принимала сама гл. врач СЭС Барышникова Тамара Ивановна. Она хоть и не верила в возможность что-то сделать на такой маленькой площади с самого начала работы, но, увидев результат, воскликнула: «Ну, наконец – то! Всё, о чём мечтали большевики, наконец – свершилось!». Заводы начали получать бутылочное молоко для спецжиров, топлёное молоко (в небольшом количестве), простоквашу с сахаром жирную и обезжиренную. В общем, продукция была неплохая, да и не дорогая (6-8 копеек стоила пол-литровая бутылка сладкой обезжиренной простокваши) – прекрасный завтрак простокваши с булочкой мог позволить любой школьник.
Жизнь шла, задачи перед перерабатывающими предприятиями усложнялись, требования на разных уровнях ужесточались; порой – были очень противоречивы, а иногда, в силу оригинальности характера кураторов и проверяющих всех мастей, доходили до абсурда.
В 1975-76 гг. кем-то в Москве было высказано мнение о том, что мороженое – это ассортимент и продукция холодильников «Росмолторга», а не молочных заводов. Вскоре вышло соответствующее указание свыше, запрещающее выработку мороженого на молочных заводах и предписывающее провести немедленный демонтаж оборудования. Наше сопротивление с директором ни к чему не привело. За отказ демонтировать оборудование мы с Парамоновой Н. А. «схватили» по выговору.
Вскоре вышла и другая директива – сократить до минимума ассортимент продукции на заводах, не имеющих достаточных площадей и условий для выработки широкого ассортимента, оставить на таких заводах минимум наименований продукции. Так жизнь снова заставила защищать право завода на жизнедеятельность и обеспечивать продукцией жителей города и района. Снова был проведен ряд реконструкций. Хочется отметить, что до этих директив, в 1974-75 гг. завод выпускал самый большой ассортимент продукции, молоко фляжное, творог весовой жирный и обезжиренный, мороженое в ассортименте. Пришлось на месте цеха мороженого монтировать оборудование для хранения и розлива фляжного молока и транспортёры для приёмки грязной тары (фляг) и погрузки фляжного молока в торговую сеть. Частично был реконструирован сметанный цех (сливкованны были заменены на вертикальные танки, смонтирован напольный транспортёр для подачи фляг со сметаной после розлива в камеру для охлаждения).
В 1978-79 гг. была проведена реконструкция компрессорного цеха с его расширением, малопроизводительные компрессорные установки заменены на более мощные, заменены испарители, конденсаторы. В тот же период реконструирована и расширена котельная завода за счёт освободившейся площади цеха розлива бутылочной продукции. Проведена замена двух паровых котлов на новые, смонтирован дополнительно третий котёл, позволивший организовать бесперебойную работу котельной во время профилактического ремонта одного из котлов, смонтированы фильтры очистки воды для питания паровых котлов.
Одновременно с реконструкцией цехов на Ирбитском заводе начата была в 1979 году реконструкция Зайковского завода. В котельной завода вертикальные котлы были заменены на горизонтальные, в компрессорном цехе холодильные установки на более производительные. В производственном цехе были смонтированы новые танки для приёмки и хранения молока с увеличением их ёмкости. Возникла мысль о перепрофилировании завода, выпускающего сметану, на выработку масла. По моей просьбе генеральным директором нам была выделена поточная линия преобразования высокожирных сливок в масло. В конце 1981 – начале 1982 года линия была смонтирована и пущена в эксплуатацию, смонтированы были транспортёры для погрузки масла на машины. С монтажом и пуском в эксплуатацию новой трансформаторной подстанции, был решён вопрос со стабильным снабжением завода электроэнергией. Теперь, в случае какого-либо непредвиденного технического сбоя на Ирбитском заводе, молоко можно было переработать на масло на Зайковском заводе, не допустив его порчи.
И как же снова не вспомнить горе - дороги 70-х - 80-х лет прошлого столетия в нашем районе? В весенне-осеннюю распутицу на дорогу от тракта до Стриганки шофёры молоковозов иногда тратили по 2 - 3 часа. Приходилось ездить объездами, полями. Шоферы радовались, если совхоз выделял трактор, который помогал молоковозу добраться до завода и обратно с молоком до тракта, чтобы доставить груз на Зайковский завод. Молодые шоферы воспринимают эти слова как сказки, а не трудную, прошедшую жизнь. Кроме того, не хватало рабочих в производственных цехах для поддержания санитарных режимов, узких специалистов (машинистов холодильных установок и паровых котлов высокого давления с правами их обслуживания). Были также из-за бездорожья постоянные проблемы с вывозкой готовой продукции (творога). Всё это явилось причиной закрытия Стриганского завода в 1981 году и передачи его на баланс совхозу «Мостовской» в 1982 году.
Что касается Ирбитского завода, то какие бы реконструкции цехов не проводились на нём, всё это были лишь полумеры. Городу нужен был новый современный завод по типовому проекту с набором цехов для производства широкого ассортимента продукции. Руководители объединения несколько раз выезжали в Ирбит ещё в 1978-80 годах для подбора площадки для строительства нового завода. Поскольку завод грузил ежедневно молоко и еженедельно молочную продукцию северным городам области, площадка должна была удовлетворять трём условиям: наличие ж/дорожной ветки, наличие скважины или водовода, наличие канализационных сетей, обеспечение электроэнергией. Была осмотрена территория дойки (тогда ещё действующей) и территория, предназначенная для строительства автоприцепного завода и отгрузочной площадки прицепов, что за территорией Пионерского посёлка за АЗС, т.к. вопрос по АПЗ к тому времени был почти снят. Вопрос о строительстве молочного завода на этой площадке был снят по двум причинам: отсутствие водовода на тот период и большая протяженность канализационной трассы, которую пришлось бы тянуть до АТП. Москва же настаивала на реконструкции старого завода на своей территории, а не на новой площадке, как на более дешёвом варианте. Территория же завода была очень мала для расширения, так как с трёх сторон завод окружали городские улицы, а с четвёртой – жилой сектор. Все были заинтересованы скорее решить вопрос о строительстве нового завода: жители города, райком КПСС, райисполком, горком КПСС, горисполком и все «помогали» по - своему. Как – то одна из кураторов СЭС по-свойски призналась, что иногда результаты нестандартных анализов продукции по бакпоказателям просто-напросто фальсифицируются в СЭС, так как они считают это самым действенным средством и доказательством для области и Москвы, что городу действительно нужен новый молочный завод как можно быстрей. Жаль только, что штрафы приходилось платить из собственной зарплаты. А уже если в городе случалась вдруг какая-нибудь вспышка желудочно-кишечных заболеваний, СЭС надо было, во что быто ни стало найти виновника этой «напасти». Всегда, конечно, в первую очередь они приходили на молочный завод, хотя причин и виновников болезни существует очень много.
До 1986-88 гг., когда начала поступать документация на новый завод и СЭС поверила, что заводу всё-таки быть, врачи санэпидстанции держали нас под прицелом не только каждую неделю, а ходили к нам по 2 - 3 раза в неделю, как к себе домой. Была и другая, вероятно, причина: все уже чувствовали приближение перестройки и «отстаивали право» на своё существование и «пользу» для страны. Ну а наш коллектив постоянно из-за их повышенного внимания жил как на вулкане.
В 1986 году при содействии и совместных усилиях городских и районных властей (гор и райисполкомов, городского и районного комитетов партии) решился вопрос отселения жителей из прилегающих к заводу жилых домов с предоставлением им лучшего жилья в других районах города, и строительстве нового корпуса завода на освободившейся территории после сноса жилых домов. В 1986 году уже начала поступать первая документация на строительство завода. В 1987 году документация была уже почти полностью получена с привязкой к местности. В 1888-89 гг. приходилось часто ездить в Свердловск для проверки и согласования отдельных разделов документации в различные инстанции. Недоделок, ошибок, искажений и «перекосов» в документации разных томов было очень, очень много. Иногда жизнь заставляла бывать в командировках по 3 раза в неделю для уточнений, исправлений, согласований.
Повседневная работа доставляла тоже много хлопот, ибо мы производили не машины и не строительные материалы, а первое необходимое ежедневно для детей и взрослых – продукты питания. Поэтому мы не могли допустить остановку завода ни на один день. В те же далёкие 70-80 гг. хорошие, грамотные, дисциплинированные узкие специалисты - кочегары паровых котлов высокого давления, машинисты аммиачных установок с правами, слесари-наладчики оборудования, газоэлектросварщики (нержавеющих сплавов) были в большом дефиците, т.к. (я уже отмечала выше), зарплата на нашем заводе была очень и очень небольшая, фонд заработной платы был ограничен, да и экономисты редко шли навстречу. За любую срочную и аварийную работу специалистам со стороны иногда приходилось добавлять из собственного кармана или рассчитываться молочной продукцией (хорошо, что мастера меня всегда понимали и выручали). Это знали и понимали далеко не все, случайные свидетели понимали это совсем не так, улыбались в глаза, а за спиной - «пиарили». Отчётная документация в нашей промышленности у гл. инженера была очень обширная, а так как механики из-за низкой зарплаты и большого объёма работы часто менялись, технологи также из-за маленьких окладов и очень жёстких требований со стороны СЭС и большой ответственности, тоже старались найти более выгодную работу, мне приходилось постоянно ещё что-то делать и за них. На заводе не было энергетика, инженера по ТБ, инженера по новой технике и реконструкции, энергичного, эрудированного, с широкими связями снабженца. В силу этих причин на протяжении всего трудового пути (даже работая технологом) приходилось постоянно заниматься поиском и снабжением завода кабелем, проводами, трубами, вентилями и задвижками, т. к. выделение этих материалов заводу, как и всей нашей отрасли промышленности, было строго лимитировано. Выручали меня тогда энергия, молодость, обширное знакомство моей родни и друзей, доброе отношение и взаимопонимание руководителей на предприятиях города. Это помогало мне снимать многие проблемы и обеспечивать бесперебойную работу завода.
Во всех случаях позиция Свердловского объединения «Молпром» удивляла и оставляла желать много лучшего, т. к. на наши просьбы выделить какое-то оборудование взамен устаревшего или аварийного в последние 5 - 8 лет перед строительством нового завода, мы постоянно слышали отказ параллельно с ужесточением требований к качеству продукции и санитарии со стороны работников объединения и врачей СЭС.
Конечно, весь объём необходимой и дополнительной работы приходилось делать почти ежедневно за 9 – 11 часов, захватывая иногда субботы и воскресенья (иногда дома). Оклад же был почти на одном уровне со ст. экономистом завода, но я никогда никому не завидовала и не предъявляла претензий. Шагая по длинной трудовой стезе, пришлось испытать много раз радость от любимой и трудовой работы, но и «испить горькую чашу» забот, тревог, проблем, неприятностей. Многие из нас работали в то время не за «длинные рубли», не за честь и славу, а за совесть, вкладывая душу и ум в дело, которому служили, и которое действительно, по-настоящему любили. Оценивая прожитые годы, могу сказать, что супруг, с которым мы прожили уже 55 лет, и дети правильно меня в этом понимали и поддерживали. Наблюдая, что сыновья мои любят свою профессию, вкладывают душу, творчески подходят к выполнению заказов, обязательны и ответственны, я радуюсь, что мои уроки, личный пример не прошли даром. При социалистическом строе рабочие профессии ценились, работники производственных цехов, мастера основного производства зарабатывали в 1,5-2 раза больше руководителей завода и вспомогательных участков. Это было правильно и нормально.
В июне – сентябре 1989 года после сноса части жилого сектора по улице Карла-Маркса, на территории завода уже работала строительная техника – забивали сваи под новое производственное здание. Работа эта велась параллельно с согласованием и корректировкой документации, так что перед выходом на заслуженный отдых я ещё успела и смогла кое – что сделать для строительства завода и «принять участие» в закладке фундамента нового производственного корпуса.
Не могу обойти молчанием и не вспомнить с благодарностью тех, с кем мне пришлось начинать, а затем несколько лет трудиться «бок о бок» на Ирбитском молочном заводе. Моим первым, строгим и взыскательным учителем была моя землячка гл. инженер, а позднее – директор Парамонова Н. А. Она хорошо знала оборудование, технологию, а в экономике «плавала как рыба в воде» и могла дать 100 очков фору нашим экономистам. С ней легко работалось, когда она была директором, а я – гл. инженером. Старший лаборант завода Самарская О. Н., старшие мастера завода Непомнящих К. М. и Харина А. П. Без этих женщин трудно представить стабильную работу производства. Ответственность и беспокойство гнали их на завод ещё до начала смены, были требовательны и взыскательны к себе и людям, любили нашу «кислую» промышленность, пользовались большим авторитетом и уважением у работников основного производства, умели защитить их интересы, доказать свою правоту. Большинство сменных мастеров также отличались трудолюбием и чувством ответственности за производство. Это Горшанова М. Т., Буланова Т., Самойлова Р. Н. Нельзя не вспомнить наших кадровых тружениц – аппаратчиц основного производства, от чёткой, добросовестной работы которых во многом зависело качество готовой продукции: Клепалову М. Е., Куликову А. Т., Власову Г. П. Много тёплых, признательных слов хочу сказать о двух руководителях, которые в разное время возглавляли механическую службу. Это – Ударцев М. С., который скоропостижно скончался от сердечного приступа. Был он большой умелец: и слесарь, и машинист х/установок и газоэлектросварщик и конструктор (в трудных ситуациях). Другой – Лобанов Ф. А., человек, не имеющий никакого образования, даже ГПТУ, малограмотный, но очень дотошный, любознательный и трудолюбивый. Своим упорством, уверенностью в успехе начатого дела он заряжал всех окружающих и выходил победителем из самых трудных ситуаций. Долго работал у нас, перешедший с мотозавода, наладчиком оборудования Михайлищев О. С. Ну что сказать о нём? Любил человек «родимую горькую», просто скучал человек, когда не было её долго рядом, но оборудование знал отлично, при необходимости, в сложных аварийных ситуациях мы не могли обойтись без него, он ремонтировал оборудование, не считаясь со временем суток и продолжительностью. Особенно это касалось тех случаев, когда за несколько ночных часов нужно было восстановить пластинчатый пастеризатор и утром дать городу фляжное пастеризованное молоко. Хочется ещё сказать много добрых, хороших слов благодарности в адрес рано ушедшей из жизни – технолога Зайковского молочного завода Булычевой Александры Михайловны – человека с трудной, жестокой судьбой. Ей пришлось рано пережить смерть единственного сына, смерть мужа. Позднее на её долю выпала ответственная, напряжённая работа – пуск в эксплуатацию и освоение нового оборудования, выпуск новых видов продукции на Зайковском заводе после следующей реконструкции цехов и расширении производства в период перестройки при директоре завода Пильщикове Е. Л. Для Александры Михайловны работа была всегда на первом месте, да, по сути, и жизнь её вся проходила на заводе в труде, хлопотах, и заботе о бесперебойной его работе. Высокая ответственность и любовь к своему делу отличали также на Зайковском молочном заводе мастера Балуеву Анну Степановну, лаборанта Кузьминых Валентину, изготовителя продукции Мурзину Екатерину, слесаря-наладчика оборудования Проскурдина Валентина Прокопьевича, большого весельчака и оптимиста, который был незаменим, всё умел и всё мог. Можно было бы назвать ещё много ветеранов Ирбитского завода и его филиалов, тепло, с уважением вспоминая тех, кто в трудных условиях (в сырых, тесных, прохладных цехах, с недостаточно эффективной вентиляцией) под неусыпным контролем СЭС, отдела по охране окружающей среды (гидрохимлаборатории), госмолторгинспекции и ещё ряда других инспекций, при постоянных штрафах из зарплаты за малейшие нарушения, на примитивном (на тот период!) оборудовании, смог с честью выстоять и обеспечивал необходимыми продуктами питания население города и района. Осталось в памяти, что люди в то время были очень открытыми, все в коллективе знали друг о друге всё: о составе семьи, где работал другой супруг, как растут и учатся дети. Несмотря на тесноту, в праздники и руководители, и рабочие всегда собирались за общим столом, общались, пели, плясали, танцевали.
Меня же за период моего трудового пути не обходила и общественная работа: была секретарём комсомольской организации завода, председателем профкома, а будучи уже на пенсии – несколько лет возглавляла заводской совет ветеранов. В 1988 году у меня парализовало отца (обширный инсульт). Он не говорил, не вставал, не ходил. Естественно – требовал постоянного внимания, заботы и ухода. Мать старалась меня не волновать, скрывала истинное его состояние здоровья, ждала, когда я закончу работу, выйду на пенсию и приеду в Вологду, чтобы помочь ей по уходу за отцом. Но от хлопот, физической нагрузки, стресса сама заболела и её увезли в больницу на скорой помощи, о чём мне сообщили родственники телеграммой. В сентябре 1989 года я уехала в Вологду, надеясь, что родители поправятся, и я вернусь, чтобы начать монтаж оборудования на новом заводе. К сожалению, чудеса бывают только в сказках. Отца я застала в очень тяжёлом состоянии, а у матери поставили страшный диагноз – лейкоз. В 1990 году я похоронила своих родителей, пережила сильнейшее потрясение, стресс и сама попала в больницу. О скором возвращении на работу вопрос даже не стоял. После моего отъезда в Вологду работу по согласованию документов на строительство завода продолжил директор завода Дубских А. А., а позднее руководил строительством завода и монтажом оборудования. Я очень рада, что монтаж и пуск оборудования произведён на заводе чётко, оперативно, качественно. Конечно, основная нагрузка и ответственность по организации наладки оборудования и пуску в эксплуатацию цехов в новом заводском корпусе, а также бесперебойном снабжении продукцией города и района в этот период, легла на плечи нового директора Пильщикова Евгения Леонидовича, который не только с честью справился с этой задачей, но и уже с первых дней работы новых цехов, нацелил коллектив на расширение ассортимента выпускаемой продукции при её хорошем качестве.
Научный сотрудник Историко-этнографического музея
Замятина А. В.



Текст сообщения*
Защита от автоматических сообщений