Он очень любил работу и не раз говорил: «Не согласен я с Декартом в этой формулировке. Мышление — процесс, замкнутый в самом себе. Он может не прейти вовне, оставаясь бесплодным и неведомым для людей. Мы не знаем, что такое мышление в таинственной своей сущности, но знаем, где его границы…Я говорю: работаю, значит, существую. Для меня очевидно: только работа расширяет, обогащает мир и мое сознание».
На своих фабриках Морозов ввёл оплату по беременности женщинам-работницам. Имел своих стипендиатов в технических вузах страны, а некоторые из его стипендиатов обучались за границей. Морозовские рабочие были более грамотны, чем рабочие других российских промышленных предприятий.
Был также директором Трёхгорного пивоваренного товарищества в Москве.
В 1888 году, 24 июня, состоялось венчание Саввы Тимофеевича Морозова и бывшей жены его двоюродного племянника Сергея Викуловича — Зинаиды Григорьевны Морозовой; спустя 6 месяцев у них родился первый сын Тимофей.
В 1890 году Морозов приобрёл имение на Урале в посёлке Всеволодо-Вильва Пермской губернии. Основной целью было наличие леса, как сырья для производства химических реактивов. Реактивы были необходимы для создания новых красителей, используемых в мануфактурном производстве. Во Всеволодо-Вильве Савва Морозов преобразовал бывший железоделательный завод в химический. Открыл ещё один завод такого же профиля на реке Иваке. Главным инженером обоих был Б. И. Збарский.
В 1893 году Морозов купил у А. Н. Аксакова дом на Спиридоновке, сломал его и по проекту архитектора Ф. О. Шехтеля построил для своей жены роскошный дом.
Здесь он принимал гостей и устраивал балы, на которых можно было встретить Мамонтова, Боткина, Шаляпина, Горького, Чехова, Станиславского, Боборыкина и других видных людей России. Об одном из таких балов вспоминала Книппер-Чехова: «Мне пришлось побывать на балу у Морозова. Я никогда в жизни не видела такой роскоши и богатства». Да, богатство и могущество С. Т. Морозова, пожалуй, не имели себе равных в стране. Ещё один случай рассказывает об этом. Однажды Зинаида Григорьевна была приглашена к Великой княгине Ксении Александровне. Букет у гостьи был такой красоты и роскоши, что высочайшая особа от зависти закусила губы. Лучшие морозовские садовники составляли этот букет, превзошедший по искусству царский.
В 1905 году учредил Акционерное общество соединённых химических заводов «С. Т. Морозов, Крель и Оттман». Пользовался влиянием в предпринимательских кругах: возглавлял комитет Нижегородской ярмарки, был членом московского отделения Совета торговли и мануфактур и Общества для содействия улучшению и развитию мануфактурной промышленности. Оказал большую помощь Московскому художественному театру: в 1898 году вошёл в состав Товарищества для учреждения в Москве Общедоступного театра, регулярно вносил пожертвования на строительство и развитие МХТ, заведовал его финансовой частью (1901—1904), был инициатором и председателем правления паевого товарищества по эксплуатации МХТ (1901) и строительства нового театрального здания в Камергерском переулке.
Станиславский сказал, обращаясь к Савве Тимофеевичу: «…внесённый Вами труд мне представляется ПОДВИГОМ, а изящное здание, выросшее на развалинах притона, кажется сбывшимся наяву сном… Я радуюсь, что русский театр нашёл своего Морозова подобно тому, как художество дождалось своего Третьякова…».
Морозов был связан также с революционным движением. Финансировал издание социал-демократической газеты «Искра», на его средства учреждены первые большевистские легальные газеты «Новая жизнь» и «Борьба». Морозов нелегально провозил на свою фабрику запрещённую литературу и типографские шрифты, в 1905 году прятал от полиции одного из лидеров большевиков Н. Э. Баумана. Дружил с М. Горьким, был близко знаком с Л. Б. Красиным.
Савва Тимофеевич Морозов всегда внимательно следил за состоянием рабочих на своей фабрике. Он лично просматривал списки принятых и уволенных с предприятия рабочих. В случае, если он обнаруживал нарушения и отступления, то требовал от своих управляющих объяснений. Интересно, что в 1903 году он обнаружил, как один из подчиненных ему директоров уволил двух работников, прослуживших на предприятии 18 и 19 лет. За это руководитель был подвергнут строгому взысканию. Как следствие, подобный управленческий подход обеспечивал длительный и устойчивый мир на предприятии. При приеме на работу Савва Тимофеевич отдавал предпочтение семейным. Когда однажды он увидел в списках вновь поступивших на работу много холостяков, то сделал предупреждение директору отбельно-красильной фабрики С. А. Назарову за это. Подростки могли поступить на фабрику только после окончания курса народного училища, старший предельно допустимый возраст приема на работу был 45 лет. Увольняли в основном за серьезные нарушения — так, на Никольской Морозовской мануфактуре 40,4 % уволенных были взяты с поличным при попытке вынести товар с фабрики, 13,7 % — больные венерическими заболеваниями, 10,1 %- склонные к дракам и буйству, 9,7 % — прогульщики и пьяницы.
Через несколько дней после 9 января 1905 года, составил записку «О причинах забастовочного движения. Требования введения демократических свобод» с требованиями свободы слова, печати и союзов, всеобщего равноправия, неприкосновенности личности и жилища, обязательного школьного образования, общественного контроля за государственным бюджетом и другое. В Записке указывалось, что «рабочему сословию должно быть представлено полное право собраний, право организовывать всякого рода союзы и другие общества для самопомощи и защиты своих интересов. В такой же мере все означенные права должны быть распространены и на сословие промышленников». Забастовки, по мнению Морозова, представляющие собой мирное оставление работы, не сопровождаемое ни убийством, ни угрозами, ни насилиями, ни уничтожением или порчей имущества, не должны быть караемы ни административным, ни уголовным порядком. Ход записке не был дан, поскольку правление Никольской мануфактуры, во главе с М. Ф. Морозовой не поддержали её. «…Мать действительно грозила Савве Тимофеевичу отстранением от дел, но формально это сделано не было. 17 марта 1905 года на очередном собрании пайщиков Никольской мануфактуры М. Ф. Морозова была переизбрана на должность директора-распорядителя, а Савва Тимофеевич — заступающим место директора-распорядителя. То, что Савву Морозова, вопреки многолетним утверждениям советских историков, не отстраняли от дел, подтверждает и изучение журналов заседаний правления Никольской мануфактуры. Это, безусловно, важное открытие принадлежит правнучке Саввы Тимофеевича Т. П. Морозовой и исследователю Морозовской мануфактуры И. В. Поткиной».
Морозов тяжело переживал свою беспомощность, невозможность что-либо изменить. Он стал много времени проводить в одиночестве, не желал никого видеть. По Москве начали распространяться слухи о его сумасшествии. По настоянию жены и матери Морозова 15 апреля 1905 года был созван консилиум, в котором участвовали врачи Г. И. Россолимо, Ф. А. Гриневский и Н. Н. Селивановский. Консилиум пришел к выводу, что у Саввы Морозова «тяжёлое общее нервное расстройство, выражавшееся то в чрезмерном возбуждении, беспокойстве, бессоннице, то в подавленном состоянии, приступах тоски и прочее». Рекомендовалось направить Морозова для лечения в Европу.
В сопровождении жены и доктора Селивановского Савва Морозов выехал в Берлин, а затем в Канны. Здесь 13 (26) мая 1905 года он был найден в гостиничном номере мёртвым, с простреленной грудью.
Руки Саввы Тимофеевича были сложены на животе, пальцы левой были опалены, правая рука была разжата и около неё лежал браунинг. На полу лежал листок:
Согласно официальной версии Морозов покончил с собой, однако нельзя исключать и другую версию: его могли убить, инсценировав самоубийство. Официальные власти проявили самое уважительное отношение к этому трагическому событию. А. А. Козлов, тогдашний генерал-губернатор Москвы, писал градоначальнику графу П. П. Шувалову: «Ввиду имеющихся у меня документов, прошу Ваше сиятельство распорядиться о выдаче удостоверения об отсутствии со стороны администрации препятствий преданию земле по христианскому обряду тела мануфактур-советника Саввы Тимофеевича Морозова». На похоронах Морозова Козлов, подойдя к Зинаиде Григорьевне, которую он хорошо знал и в доме которой бывал, выразил ей соболезнование и прямо сказал: «Не верю я в разговоры о самоубийстве, слишком значимым и уважаемым человеком был Савва Тимофеевич. Потеря для всех — огромная». Историк Ю. Г. Фельштинский подозревает в убийстве Морозова Л. Б. Красина.«В смерти моей прошу никого не винить».
Однако, по воспоминаниям Максима Горького, сам Савва Тимофеевич ещё задолго до своей смерти говорил ему, что в его смерти заинтересованы черносотенцы, которые неоднократно присылали ему письма с угрозами из-за его участия в революции. М. Горький также указывал: «После смерти Саввы Морозова среди рабочих его фабрики возникла легенда: Савва не помер, вместо него похоронили другого, а он „отказался от богатства и тайно ходит по фабрикам, поучая рабочих уму-разуму“».
Похоронен на старообрядческом Рогожском кладбище в Москве.
Торговый дом Морозовых
К началу ярмарочной торговли в Ирбит съезжались тысячи торговых людей. Одни торговали во временно устроенных лотках, палатках и балаганах. Особенно много деревянных лавок возникало в центральной части города. Другие старались снять торговые площади в специальных зданиях, к примеру, в Пассаже или Гостином дворе. Наиболее крупные предприниматели стремились иметь в Ирбите свои торговые дома и своих торговых представителей. В здании современного универмага по улице Кирова, 80 до революции располагался торговый дом Морозовых, самое известное предприятие конца XIX – начала XX столетий. Говорят, очень помог становлению Морозовской промышленной империи, как не странно, Наполеон. После подписания в 1807 году позорного для России Тильзитского мира торговля с Англией была прекращена. В результате возрос спрос на отечественный текстиль. Это помогло быстро встать на ноги кустарю из села Зуево Савве Васильевичу Морозову. В 1812 году во время знаменитого московского пожара сгорели все текстильные фабрики первопрестольной, этим вновь воспользовался зуевский делец. Так было положено начало знаменитой Морозовской текстильной империи, которая переодела Россию из льняных домотканых изделий в ситцевые и сатиновые.
Тимофей Савич Морозов
Продолжателями дела Саввы стали его сыновья, в первую очередь младший Тимофей. Именно он открыл в Ирбите представительство фирмы, построил главное здание и на полквартала вокруг, по современной улице Кирова, различные вспомогательные строения и склады. По преданию, на его открытие прибыл сам Тимофей Савич. Рассказывают, что после торжественного молебна и напутственных слов хозяин заведения распорядился: каждому покупателю торгового дома в этот день дарить платок. С этого времени Морозовы стали непременными персонажами Ирбитских ярмарок, не смотря на разность характеров, все любили здесь и поработать и отдохнуть. Не раз объяснял Тимофей Савич своим приятелям: «И дело в Ирбите сделаешь и душой отдохнешь, уж на что англичанин сухота-сухотой, и тот на Ирбитской мягчает».
Но последние годы перед смертью предприниматель на ярмарку не приезжал. А произошло это при следующих обстоятельствах. Говорят, собой представлял он классический пример капиталиста-эксплуататора: для рабочих ввел 14-часовой рабочий день при минимальной зарплате, навыдумывал самых нелепых штрафов, для рабочих построил бараки, где те жили по три семьи в комнатах с фанерными перегородками. Про него слагали легенды, что туалет у Морозова весь из золота, что душу он продал дьяволу, и теперь его пуля не берет, что собственноручно умертвил десятки рабочих, закопав их в подвале заводоуправления. В январе 1885 года вспыхнула знаменитая Морозовская стачка, самая первая среди крупных в России. Во время суда над стачечниками Морозов был весь подавленный, проходя между рядами, упал, разбив в кровь лицо. После прожил недолго, был словно не в себе, ему все время мерещились надвигающиеся на него злые и грязные рабочие. Потому и на ярмарку не ездил, где ему в это время было явно не место.
Савва Тимофеевич Морозов
Отец прозвал Савву «социалистом». После смерти отца он модернизировал фабрики, переселил рабочих в благоустроенные каменные дома, построил для рабочих театр, сад отдыха, где по вечерам играл оркестр, а по выходным выступали артисты, говорят, даже Шаляпин несколько раз приезжал, всякого, кто обижал рабочих, он сразу же увольнял с работы. Рабочие с любовью называли его Саввушкой. Говорят, затраты Саввы быстро окупились, так как его предприятия заработали вдвое продуктивнее.
Как и отец, Савва любил бывать на Ирбитских ярмарках. Часто посещал местный театр, в увеселительных заведениях предпочитал бывать в узком кругу приятелей, для этого часто откупали на двоих или компанию целое представление, чтобы никто из посторонних не помешал отдыху своими пьяными выходками. Но, бывало, коса находила на камень. Однажды, говорят, заказал он с купцом Стахеевым, родственником художника И. И. Шишкина, концерт в Пассаже. Но тут подъезжает к Пассажу подвыпивший кяхтинский чаевик Федор Прорубников и выясняет, что на вечер Пассаж уже занят. Купец начинает куражиться, предлагать за концерт большие деньги. Миллионеры торгуются, пока цена не дошла до 5000 рублей. Тут Морозов со Стахеевым решают: «Ладно, пусть по его будет, а деньги хоть девкам достанутся, все равно спустит». Встают и идут к выходу. Радостный от неожиданной победы над знаменитостью кяхтинский купец подскакивает к Савве, знакомится и предлагает вместе провести вечер. Морозов со Стахеевым спокойно возвращаются и садятся в кресла.
По одному из преданий, через Ирбитскую ярмарку миллионер тайно завозил на Урал запрещенную большевистскую литературу для распространения ее среди рабочих. Эту литературу держал в собственном магазине, передавал в другие города, а в Ирбите раздавал собственноручно. К большевизму его привела любовная страсть. Когда Морозову было 40 лет, красавица актриса и большевичка Мария Андреева стала его любовницей, сумела вовлечь его не только в свои объятья, но и в свои увлечения. Говорят, если бы не спонсорство Морозова, по просьбе Андреевой, Московскому Художественному театру Станиславского и Немировича-Данченко чрезвычайно сложно было бы пройти период становления. Главным спонсором Морозов стал и для партии большевиков. Но вскоре образуется любовный треугольник, где за сердце актрисы начинает борьбу писатель М. Горький. В конце концов, Андреева предпочла Горького. Весной 1905 года Морозов едет на отдых за границу, где 13 мая его обнаруживают застрелившимся в собственном номере, по одной из версий, из-за несчастной любви.
http://mkt1996.ru
- 1
- По стр.
Культурное наследие 