Бабайлов Павел Константинович, Герой Советского Союза

Бабайлов Павел Константинович, Герой Советского Союза
Родился 25 февраля 1919 года в деревне Неустроевой Ирбитского уезда в семье крестьянина-бедняка. После смерти матери семья переехала на станцию Монетную. Окончил семь классов сельской школы и Свердловский радиотехникум. Учился в аэроклубе.
Во время войны с Финляндией в 1939 году ушел добровольцем на Карельский фронт. Воевал разведчиком лыжного полка. Был контужен. После выздоровления поступил в Руставскую военную авиационную школу пилотов.
В боях с немецко-фашистскими захватчиками участвовал с июля 1942 года на Закавказском, Северо-Кавказском, 4-м Украинском и 2-м Белорусском фронтах.
В первом боевом полете комсомолец старший сержант П.К. Бабайлов на самолете ЛаГГ-3 (бортовой № 3) сбил истребитель противника Me-109, израсходовав все боеприпасы, винтом отрубил хвостовое оперение другого самолета противника. Свой поврежденный самолет посадил на аэродроме. За ночь техники восстановили поврежденный самолет, и на следующий день Бабайлов вновь участвовал на нем в воздушном бою и одержал третью свою победу.
В 1943 году Бабайлов участвовал в воздушных боях на Северном Кавказе и Таманском полуострове. Осенью 1943 года был ранен в бою, но эвакуироваться в тыловой госпиталь отказался. После двухнедельного лечения в медсанбате вновь участвовал в боях.
Гвардии капитан П.К. Бабайлов к сентябрю 1944 года совершил 417 боевых вылетов, провел 75 воздушных боев, лично сбил 27 самолетов противника (2 из них уничтожил тараном) и 4 — в группе, во время штурмовок уничтожил 23 автомобиля и 2 самолета.
14 октября 1944 года при возвращении из разведки района польского городка Ростки-Струдне над передним краем самолет Бабайлова был обстрелян зенитной артиллерией врага. Прямое попадание снарядов вывело из строя мотор, самолет начал падать. Бабайлов выпрыгнул с парашютом, но слишком малой оказалась высота…
Указом Президиума Верховного Совета СССР от 23 февраля 1945 года за образцовое выполнение боевых заданий командования на фронте борьбы с немецко-фашистскими захватчиками и проявленные при этом отвагу и геройство гвардии капитану Бабайлову Павлу Константиновичу посмертно присвоено звание Героя Советского Союза.
Похоронен Герой в польском городке Замбрув, в 60 километрах юго-восточнее Белостока.
Приказом Министра обороны СССР от 5 января 1976 года П.К. Бабайлов навечно зачислен в списки личного состава гвардейского ракетного Феодосийского Краснознаменного ордена Суворова полка РВСН СССР (город Лида, Гродненская область, Белорусская ССР). В связи с расформированием части приказом Министра обороны России от 5 марта 1998 года навечно зачислен в списки личного состава 2-го дивизиона Саратовского ракетного полка (город Татищево Саратовской области).
Награжден орденом Ленина, тремя орденами Красного Знамени, орденами Александра Невского, Отечественной войны 1-й степени, медалями.

Н.М. Макласов "Он спешил в воздух"
Из воспоминаний механика

Будто вчера это произошло. Так и вижу его, Павла Бабайлова: стоит на гребне капонира высокий, широкоплечий, с лукавой усмешкой на лице. Это было летом 1942 года. Над самым аэродромом уже который час шел напряженный бой. Возвращавшиеся машины даже не заруливали на стоянки, их заправляли чуть в стороне от старта, и они снова шли на взлет. Прямо в капонир упал кусок стабилизатора кем-то протараненного «мессера». Убираю обломки, радуюсь, что не угодили они на крылья или хвост моей красавицы «тройки», и все равно переживаю, что стоит она в такое время без дела. И вдруг, словно из-под земли, на гребне капонира вырос этот богатырь.
— Привет!— весело усмехается он. — Будем знакомы: старший сержант Бабайлов. Расчехляй!
Прежде чем сесть в кабину, снял меховую куртку и набросил мне на плечи.
— Вижу, замерз, браток. А мне и без «самурайки» будет сейчас жарко.
Сидя в кабине, пока прогревался мотор, он увлеченно смотрел в небо, будто уже с земли выбирал цель.
В воздушной кутерьме я, конечно, не мог уследить за «тройкой», потерял ее из вида. Да и не до этого было — помогал убирать с аэродрома разбитые «мессеры» и «вульфы». Кто-то сказал, что одного из них сбила моя «тройка». И вот увидел я ее над головой — врезающейся в хвост вражеского самолета. «Мессер» куцым обрубком упал на краю летного поля, но закачалась, теряя скорость, резко пошла на снижение и «тройка». Она села на «живот». Добрался к ней на стартере, вижу: летчик суетливо осматривает самолет, горестно усмехается:
— Ну и влип же! Думал только лопастью рубануть по хвосту, а в азарте залез по самые уши.
— Ничего, — говорю,— машину восстановим.
Полковой инженер тоже начал успокаивать, сказал, что самолет будет отремонтирован быстро.
— А нельзя ли точно узнать, когда именно? — спросил Бабайлов.
— Да видите же, в каком он состоянии: и лопасти погнуты, и от обоих радиаторов — одно воспоминание. Постараемся как можно быстрей. Во всяком случае не меньше двух-трех суток потребуется.
— А обещали быстро…
Как только инженер ушел, Павел Бабайлов еще раз потрогал руками рули, элероны и криво усмехнулся:
— Трое суток! Да разве можно так? Машина до рассвета должна быть в полной готовности!
До сумерек самолет подняли на домкратах, выпустили «ноги». Летчик помогал техникам снимать винт, поторапливал. В полночь, когда на машине многое уже было сделано, явился механик с прославленной «семерки» — Леня Букеткин. Похвастался, что его самолет уже в порядке, и предупредил моего командира:
— Опытных технарей приведу, но при условии: если вы, товарищ старший сержант, немедленно пойдете спать! Иначе как же полетите завтра с сонными глазами?
Пришлось Бабайлову подчиниться. Еще не начинало светать, а мы ужу прогоняли на полном газу мотор.
— Порядок! — поблагодарил я друзей.
— Не совсем, — возразил Букеткин. — Забыли о главном. — И бросился догонять ремонтников. Вернули их. Они старательно нарисовали на борту две красные звездочки: на память о двух сбитых Бабайловым вражеских самолетах.
Утром мой новый командир опять полетел в бой. А вечером на фюзеляже «тройки» появилась еще одна звезда. И так с каждым днем — новые и новые победы!
…Советская армия наступала стремительно. Весной 1943 года были освобождены Ставрополье, Кубань. К моменту приземления на одном из прифронтовых аэродромов на «тройке» уже красовалось 19 звездочек. Девятнадцатая победа — тоже протараненный враг. Но «рубанул» его Павел Бабайлов так, что не пришлось даже менять винт на машине.
Летчик меня всегда торопил, и я его понимал. Училище он окончил еще в 1941 году и за отличный летный «почерк» был оставлен там в качестве инструктора. Добился направления в действующую часть лишь в июле 1942 года.
Гитлеровцы отступали так, что иногда нам приходилось обживать по два новых аэродрома за день. В отдельные дни Павел Бабайлов совершал до 9–10 боевых вылетов. Но даже и этого ему казалось мало. Он спешил в воздух, не хотел лишнее время находиться на земле.
Осенью 1943 года в воздушном бою над Керченским полуостровом он был ранен, но вернулся на аэродром, хорошо посадил машину, зарулил ее на стоянку, а вот выйти из кабины уже не мог.
— Товарищ лейтенант! Что с вами? — испугался я, взглянув на бледное лицо летчика.
— Не кричи! — предупредил он. — А то могут за мелкую царапину в госпиталь отправить.
Но «царапина» оказалась серьезной. Единственное, чему был рад Бабайлов, — ему удалось добиться отправки не в тыловой госпиталь, а в расположенный рядом с аэродромом санбат. Там пробыл меньше двух недель. Туда я несколько раз приносил ему письма. Все они были с Урала. Очень любил он читать их товарищам вслух, подробно делился своими воспоминаниями о детстве, проведенном в родном краю.
Вскоре после того как Бабайлов выписался из санбата, часть получила приказ перебазироваться в Крым. Там уже была освобождена от врага неширокая полоска Керченского полуострова. Но радость тут же померкла: фашисты потопили маленькое суденышко, на котором добирался к крымской земле наш «технический авангард». Вылет был отложен. Помню, как это встревожило Бабайлова.
— Да, без вашего брата действовать не сможем, — вздохнул он и тут же спросил стоявших возле командного пункта механиков:
— А согласных летать в фюзеляжах не найдется?
Охотники, конечно, нашлись, но риск был такой, что не сразу на него мог дать разрешение командир полка. Мне тоже пришлось в тот раз летать вместе со своим командиром. Это был единственный случай, когда он, ведя эскадрилью «лавочкиных» и встретив «мессеров», не принял боя. Зато из первого же вылета с крымской земли вернулся уже с двадцатой победой.
Всего Павел Константинович Бабайлов совершил 417 вылетов и сбил 28 вражеских машин. Успешным был и его последний боевой вылет 14 октября 1944 года на 2-м Белорусском фронте. Но при возвращении его самолет попал в зону зенитного огня противника и загорелся. Отважный летчик погиб.


Д. Новоплянский
Записка из 1943 года

Этой осень «Правда» получила несколько писем из села Стецовки Чигиринского района Черкасской области: «Дорогая редакция! Напечатайте, пожалуйста, статью о летчике Бабайлове — сумел ли он пробиться к своим».
Почему старинное украинское село интересуется судьбой этого летчика? Может, он там родился? Нет. Может, воевал в тех местах? Никогда. Но житель Стецовки, инвалид Великой Отечественной войны Дмитрий Аксентьевич Гажва много лет хранил металлическую табакерку, подобранную на истерзанной боями крымской земле. И в этой коробке — четыре исписанных листка, скрепленных подписью: «Бабайлов».
Лет пятнадцать назад Гажва посылал эти странички в Москву. Их вернули с просьбой уточнить некоторые подробности. Однако старый солдат долго болел и не смог ответить. Теперь он откликнулся на просьбу сельского музея, принес заветную табакерку.
Музей создан в Стецовке по инициативе Александра Прокофьева — отставного военного инженера. Он с волнением перечитал обыкновенную записку из необыкновенного грозного времени:
«Друг, брат, советский человек, если ты наш, а не враг, пошли это в мой полк, тебя за это отблагодарят. Войди в мою обстановку, я почти в безвыходном окружении фашистов. За отправку письма тебе отдадут все мое, что там осталось, деньги, часы, новую форму… Ой как прошу послать, дорогой товарищ. Адрес такой: П/П 21237 «К», Командиру. А сделать это просит советский летчик Павел Б. В полку меня все знают. Пошли, браток, не откажи в просьбе. Прощай.
А если попадет это в руки фашисту, так не радуйся, все равно тебе скоро капут будет полный в Крыму и на всей нашей советской земле. Смерть гадам-врагам!»
В архиве Министерства обороны СССР хранятся документы 790-го истребительного авиаполка, чья полевая почта носила номер 21237. Из донесения видно, что 21 ноября 1943 года не вернулся на свой аэродром лейтенант П. Бабайлов. На истребителе ЛаГГ-3, в паре с ведомым, он выполнял задание по воздушной разведке. Северо-западнее Керчи Бабайлов встретил вражеские самолеты…
И вот записка советского летчика, оказавшегося «в безвыходном окружении фашистов». Записка-отчет. Записка-исповедь. В ней боль и ненависть. И любовь к Родине. И стремление жить, бороться. Он докладывал командиру полка, не разглашая, понятно, его фамилии.
«Дорогой т..! По мне полк уже, наверное, справил панихиду. А я еще совсем живой и даже свободный. Когда сбили меня, я не разбился, а вывел машину из штопора и сел на пузо, крепко стукнулся головой о прицел, без памяти взяли меня фашисты. Когда пришел в память, не было у меня ни пистолета, ни летной куртки. Сняли меня возле разбитой машины, причем так, чтобы за моей спиной на фюзеляже было видно все звездочки. Я им от злости сказал, что они все мои, чтобы они быстрей прикончили. А они, сволочи, радовались, называли меня гросс-асом, связались со своим начальством, и то приказало отправить меня живым экспонатом на их трофейную выставку в Берлин. Все допытывались про нашу технику, а я им ни слова про это, только матом все крою, гнидами называю… Ночью посадили в легковушку и повезли. Сопровождал офицер и говорил, что в Берлине мне все равно язык развяжут. Я ж думал, что туда они меня ни за что не довезут, что если повезут самолетом, то выпрыгну из него, а если по морю, так брошусь в воду. А теперь, когда на свободе, опять жить хочется. Спасли меня крымские партизаны, их здесь в Крыму много. И документы мои забрали у убитого конвоира, вернули мне. Только уйти далеко от места не успели, как началась облава. Меня трое затянули хромого в воронку и прикрыли кураем. Обещали прийти за мной, когда утихомирится, чтобы так ждал. Видно, подбили тех трех, потому что второй день их нет. Сам буду ночью лезть, только фашисты кругом ходят. Хоть одного еще уложу, хоть руками… А попал к партизанам — и у немцев не все наши враги, есть и наши друзья. Фриц Мутер или Мюнтер передал партизанам, как и когда меня повезут. Вот так. Фамилию партизан знаю одну — Удальцев Степан, моряк-севастополец, остальные — Гриша и Федор, тоже, наверно, моряки. Если уцелеют до конца войны, найдите их и, если их не наградит правительство, так повесьте им мои ордена. Отчаянно они действуют, даже не то что мы, хоть и летчики. Партбилет мой целый. Планшет у моего механика Коли М. Там партбилет, пусть заберет парторг. Моим на Урал пошлите письмо, что я не так просто погиб»…
Тут обрывается записанное в первый день. И прежде чем перейти к следующей страничке, попытаемся узнать, кто такой Бабайлов. Сохранилось в архиве его личное дело — 55 листов. Эти документы, да еще воспоминания друзей рассказывают, каким он был и каким было его время.
Родился Павел в 1919 году в деревне Неустроевой Ирбитского района Свердловской области. Отец — крестьянин-бедняк, после разгрома Колчака был членом совдепа, заведовал избой-читальней. Мать рано умерла, и Павел постоянно вспоминал о ней с нежностью. Летчикам, получавшим материнские письма, он откровенно завидовал…
По комсомольской путевке Павел поступил в Пермский аэроклуб, дальше — в военно-авиационную школу летчиков. Уплотненную программу Бабайлов одолевал, как говорили в школе, на характере, на умении стиснув зубы добиваться своего. В выпускной аттестации: «Теория полета — отлично, самолет И-16 — отлично, штурмовка — хорошо, воздушная стрельба — отлично».
И вот — Кубань. Северо-Кавказский фронт, 790-й полк. Его летчиков называли рыкачевцами — полком командовал Герой Советского Союза Юрий Рыкачев.
Не так давно генерал-лейтенант авиации Ю.Б. Рыкачев вышел в отставку. Спрашиваю, не помнит ли он Бабайлова.
— Павлика? Прекрасно помню, — говорит генерал и, открыв «семейный альбом», показывает несколько фотографий летчика.
Над Крымом развернулись ожесточенные воздушные бои. 20 ноября 1943 года — накануне горького дня, о котором говорится в записке, — западнее Керчи, у всех на виду рухнул на землю Ме-109. Это был двенадцатый самолет противника, уничтоженный Бабайловым.
В записке сказано: «Партбилет мой целый. Планшет у моего механика Коли М.». Его механика Николая Макласова, инвалида Великой Отечественной войны, я встретил в Херсоне. Он рассказывает:
— Бабайлов не возвратился, и горевал весь полк. Мы его любили. Он бывал резким, иногда чересчур горячился, но всегда оставался душевным товарищем…
Расположенный тогда у станицы Фанталовской на Тамани полк запрашивал Крым, но в частях Отдельной Приморской ничего не знали о Бабайлове. Все меньше оставалось надежд и у летчика, писавшего письмо:
«Еще день прошел, и я живой. Правильно немцев бьете, всю ночь бомбы сыпали, не знаю, как меня не задели. Крепко думаю за того немца, который наш. Скажу вам, чтоб знали про него, что мне сказали партизаны. Он подпольный немецкий коммунист. Вроде и еще есть такие между их солдат. Когда победите, вам партизаны про них скажут. А мы ж думали так, что все немцы нам враги. Правильно говорил замполит, что враги не немцы, а фашисты. Так, выходит, и есть. Вы фамилию у партизан узнайте, чтобы найти их и поблагодарить.
Мои пусть не плачут, скажите, что не один ведь я погибаю за наше правое дело, за нашу Советскую власть и коммунизм. А майору К. передайте, что зря он на меня, что, мол, крутил мозги Гальке из БАО, просто жалел ее, что она одна, потому и ходил за нею, а верный всегда одной законной. Их обеих успокойте насчет меня, а то сами знаете, что бабы без слез не могут. Спорного фрица, которого сбил с С. Б. над Керчью, причислите всего ему, пусть ему накрасят звездочку, чего тут делить пополам. Он сбил, а не я. И Миша С. пусть на меня не дуется за такую жадность. Вольфсона предупредите еще раз насчет спецслужбистов, барахлил у меня высотомер. А Ваське Подольскому за пушки спасибо, стреляли как часы. Эх, хоть бы раз еще так пострелять. Вот и все. Прощайте. Спойте мою любимую про «Варяга». Обнимаю всех. А кто передаст вам это, отдайте ему мою новую форму, все, что причитается за прошлый месяц, и премию за последние 100 безаварийных, пусть там начфин не крутит — доверяю расписаться за них своему механику. Вот и все. Прощайте. И еще крепче бейте врагов. Да здравствует советский Крым».
Вечером 23 ноября Бабайлов, собрав последние силы, вылез из воронки. Прислушался к редким выстрелам. Пополз на север — к берегу Азовского моря… О дальнейшем в донесении: «Ночью на лодке лейтенант Бабайлов переплыл линию фронта в открытом море, 24.11.1943 г. Он возвратился в свою часть». И подпись тогдашнего командира полка — «Кулякин».
Сейчас Федор Кулякин живет в Армавире, работает на заводе. Подробностей он не помнит:
— Знаю только, что ночью Бабайлов заметил на берегу Азовского моря лодку, из которой вышли два немецких солдата. Выждал, пока они ушли, спустил лодку и поплыл на восток, стараясь держаться от берега подальше…
В Киеве на радиозаводе кабинетом политпросвещения заведует подполковник запаса Агафон Санников, командовавший в полку первой эскадрильей. Близкий друг Бабайлова.
— Его возвращение было чудом, — говорит Агафон Кузьмич. — Мы бросились обнимать своего Пашу — потемневшего, обросшего, в изорванной гимнастерке…
Друзья помогли расшифровать в записке инициалы, уточнить должности. Так, «спорный фриц» над Керчью был сбит вместе с «С. Б.» — командиром третьей эскадрильи Сергеем Бесединым. А дулся «за такую жадность» Миша С. — штурман полка Сибикеев. Эти отважные летчики пришли на фронт и закончили войну в Восточной Пруссии. Туда дошли также инженер Вольфсон, оружейник эскадрильи Подольский. Своей «законной» Бабайлов называл девушку-однополчанку, которую преданно любил, — они хотели пожениться…
Механик Макласов, которому так доверял Бабайлов, ныне пенсионер. Он написал небольшую повесть о летчиках-истребителях — «Крутой взлет», изданную в Крыму. Один из героев повести попадает в плен, а немецкий коммунист-подпольщик сообщает партизанам, когда и куда повезут русского летчика.
— Мне, — говорит автор, — рассказал об этом факте Бабайлов.
Павел Бабайлов вернулся в строй, участвовал во многих боях и в одном лишь январе 1944 года сбил западнее Керчи семь вражеских самолетов. После освобождения Крыма Павел Бабайлов — в 163-м гвардейском истребительном авиаполку. Он воевал на втором Белорусском, освоил Ла-5, потом Ла-7. В боевой характеристике от 10 сентября 1944 года сказано, что на счету гвардии капитана Бабайлова П.К. 417 боевых вылета. В 75 воздушных боях он лично сбил 27 самолетов, а в составе групп — 4. Бабайлов был награжден тремя орденами Красного Знамени, орденами Отечественной войны I степени и Александра Невского.
23 февраля 1945 года Павлу Константиновичу Бабайлову присвоено звание Героя Советского Союза. Он не дожил до этого дня. За четыре месяца до Указа — 14 октября 1944 года — при возвращении с боевого задания его самолет попал в зону зенитного огня противника и загорелся. Летчик сумел дотянуть горящую машину до своей территории, но при посадке потерял сознание и самолет врезался в землю.
Из близких героя остались в живых сестры: Юлия в Свердловске и Мария в Мелитополе. Вот, собственно, ответ на вопросы из села Стецовки. Никогда Павел Бабайлов там не жил, никогда в тех местах не воевал. Но всем одинаково дорог советский воин, погибший за Родину. Он становится легендой — наш обычный парень тех огненных лет. И перед нами как штрих к его портрету — записка из 1943 года.


Золотые звезды ирбитчан : Сборник очерков и воспоминаний об ирбитчанах — Героях Советского Союза
Сост. А.С. Еремин, А.В. Камянчук. — Ирбит: ИД «Печатный вал», 2015. ISBN 978-5-91342-009-1



Текст сообщения*
Защита от автоматических сообщений